Микеланджело Буонарроти

Один из братьв скульптора, служивший в банке Стоцци, изводил его, утверждая, что он погряз в долгах. Другой брат, Джовансимоне, приобрел себе торговое заведение, брат Сиджисмондо купил целинные земли в окрестностях Флоренции. И все они продолжали требовать, постоянно бессовестно запуская руку в средства, которые Микеланджело разместил в одном флорентийском банке. При этом братья угрожали и ругались.

В январе 1509 года Микеланджело написал Джовансимоне, который в свои тридцать лет дошел до того, что стал терроризировать отца, чтобы вытрясти из него деньги: «Теперь я больше не считаю тебя братом – если бы ты им был, ты не избивал бы моего отца. Ты скотина, и я буду обращаться с тобой, как со скотиной»¹²³.

Страшные слова, но через два месяца, словно Бог карающий, Микеланджело снова написал:

«Я человек, который может избить десять тысяч тебе подобных, если это будет необходимо. Поэтому будь благоразумен!»¹²⁴

Осенью того же года он отправил письмо Сиджисмондо, где были следующие слова:

«Совсем недавно у меня появились средства, чтобы поесть вволю. Кончай рассказывать мне про свои мучения, я не вынесу больше ни капли»¹²⁵.

Потом настала очередь и третьего брата, его любимца, с которым в детстве они делили одну постель:

«Я хотел бы знать, помнишь ли ты о тех двухстах двадцати восьми дукатах, которые ты взял у меня в банке Санта-Мария Нуова, и еще о многих сотнях, что я тебе отправил. Ты никогда не понимал меня, ты поймешь только тогда, когда меня не станет»¹²⁶.

Проблемы Юлия II

К сожалению, в тот момент Юлию II было трудно дать Микеланджело какие-то деньги: шла война. Вооруженное противостояние началось в январе 1511 года: «папа-солдат» предпринял попытку завоевать союзную Франции Феррару, однако кампания сложилась для него неудачно – он потерял Болонью, в Римини зрела революция, а враждебные ему кардиналы при поддержке Франции созвали в Пизе собор, готовый вынести папе приговор.

Вернувшись в Рим, наместник Бога на Земле решил собрать совет в своей резиденции, но бесконечные сражения отразились на его здоровье.

Истощенный волнениями, папа заболел и несколько дней балансировал между жизнью и смертью. Говорили, что это была малярия, ходили слухи даже о том, что папа умер. Но произошло обратное: будучи человеком по природе очень крепким, Юлий II поправился спустя несколько дней и разогнал кардиналов, съехавшихся в Рим и уже приготовившихся избрать нового папу.

А потом началась новая война. В октябре 1511 года была создана Священная Лига против Франции, куда вошли Ватикан, Англия, Испания и Венеция. Война в Романье завершилась кровопролитным сражением под Равенной, в котором папа и его союзники потерпели поражение.

В таких обстоятельствах папе было не до платежей какому-то там художнику. Тем не менее работы в Сикстинской капелле возобновились в феврале 1511 года – некоторая сумма Микеланджело все же была предоставлена. Во всяком случае, денег оказалось достаточно, чтобы перенести строительные леса, однако художник после этого не прекратил жаловаться на финансовые трудности – необходимо было еще покупать краски и материалы и платить за работу двум помощникам. Да и самому надо было на что-то питаться.

Папский гнев

Полтора года потребовалось на то, чтобы расписать первую половину свода; примерно такое же время необходимо было, чтобы завершить вторую часть, но это – при условии работы по семнадцать часов в сутки. Свидетели подвига аплодировали, пораженные быстротой этого поистине титанического труда.

Тем не менее 31 октября 1512 года, в день, когда папа Юлий II открыл свод капеллы для публичного осмотра, Микеланджело был в отчаянии:

– Произведение не закончено так, как я того хотел бы, – доверился он своему биографу Асканио Кондиви. – Мне помешала поспешность папы.

Была и еще одна причина для недовольства. Папа постоянно отвлекал его, поднимаясь на «летучую арку».

И каждый раз Микеланджело должен был бросать кисть, вытирать руку и протягивать ее отвратительному старику, чтобы помочь тому добраться до платформы.

– Итак, Буонарроти, ты еще не закончил капеллу?

Этот вопрос Микеланджело слышал уже десятки раз, и ради его повторения не стоило забираться на двадцатиметровую высоту. Впрочем, и его ответ не отличался особой оригинальностью:

– Увы, нет, святейший отец!

Юлий II уже не восторгался ни красками, ни какими-то нюансами, ни смелостью рисунка. Он даже не заметил, что в «Изгнании из Рая» змей-искуситель был выполнен в виде женщины. Папа только и делал, что бранился:

– Проклятый флорентиец!

Однажды в послеобеденное время понтифик в очередной раз пришел, застучав по плиткам пола своим посохом. Прежде случалось, он едва не падал с лестницы, которую всегда преодолевал как бешеный, путаясь в своих роскошных одеяниях, похожих на наряд карнавальной куклы. На этот раз он немного изменил формулировку своего вопроса:

– Когда же мы наконец закончим капеллу, флорентиец?

Теперь он уже не говорил, а рычал, как собака, испепеляя «своего» художника презрительным взглядом.