Читаем Микеланджело Буонарроти полностью

– И как только Господь мог допустить это истребление, да еще усугубленное эпидемией чумы? Почти целый год! Все продолжалось, пока папа не унизился до того, чтобы подписать с императором мир на самых ужасных условиях: сорок тысяч дукатов, у него просто больше не было, Парма, Плезанс, Пьяченца, Модена, Чивитавеккья и даже замок Святого Ангела – все это досталось победителям. Освобожденный в декабре, он бежал в Орвието, будто какой-нибудь жалкий воришка.

Микеланджело метал громы и молнии в Климента VII, который в его воспоминаниях выступал весь увешанный золотом и драгоценными камнями, словно переодетый в маскарадный костюм мальчишка. Как будто папа имел цель поиграть какое-то время роль короля в заведомо проигранной шахматной партии!

Скульптор медленно встал и покинул притихшего Вазари. Уходя, он показал ему на чернильное пятно на ковре: недопустимо так относиться к хорошим вещам.

Новая Флорентийская республика

Но вернемся в 1527 год. Разграбление Рима, уничтожение двадцати тысяч его жителей и позор папы из рода Медичи придали храбрости флорентийским вольнодумцам, и они восстали против жестокого деспотизма губернатора Александра Мавра163.

Вынужденный как-то реагировать на это, Микеланджело закрыл часовню Медичи. Все равно было невозможно сконцентрироваться на работе, и к тому же он, будучи страстным бунтарем по натуре, встал на сторону участников переворота. 31 мая 1527 года Николо Каппони, представлявшего интересы умеренных республиканцев, избрали гонфалоньером Флоренции.

После изгнания сторонников клана Медичи во Флоренции вновь была восстановлена республиканская конституция 1494 года. Высшим органом власти стал Большой Совет, состоявший из двухсот граждан республики, избираемых по старой демократической системе. В компетенцию Большого Совета вновь вошло формирование правительства (Синьории), а также утверждение законов республики. Синьория в свою очередь осуществляла общее руководство внутренней и внешней политикой, а гонфалоньер выполнял функции главы государства и избирался на один год с правом переизбрания неограниченное количество раз. И, конечно же, была создана вооруженная милиция для защиты города от возможных нашествий.

После этого во Флоренции началась эйфория: торговля бурно развивалась, все работало, делами управляли лучшие люди города.

Что же касается Микеланджело, то он в первые дни 1528 года получил письмо от папы, в котором ему предписывалось несмотря ни на что продолжить работу. Не зная, как поступить, Микеланджело срочно попросил аудиенции у гонфалоньера Каппони.

– Мне не нужны дукаты папы Климента, – сказал он, – но я хотел бы продолжить работать над скульптурами в часовне Медичи.

– Нет, Микеланджело, – ответил ему гонфалоньер, – иначе Большой Совет сочтет тебя предателем!

Подготовка к обороне Флоренции

Конечно, во Флоренции боялись, что ярость Климента VII падет на недружелюбный ему город, но все готовы были биться за свободу до последней капли крови. К сожалению, страшная эпидемия чумы окончательно отобрала у флорентийцев всякую надежду на светлое будущее.

У Микеланджело тяжело заболел младший брат. Он, не узнавая старшего, лежал с пожелтевшим языком, в горячечном бреду, а Микеланджело, рискуя жизнью, сидел с ним до его последней минуты.

Скульптор потом рассказывал в одном из писем, как его вынудили в одиночестве копать могилу, так как уже не оставалось могильщиков, как он сжигал одежду брата, как, совсем обезумев, он написал завещание в пользу своих племянников. Но, к счастью, Микеланджело пережил эпидемию невредимым.

А в это время Климент VII, попирая всякие понятия о благопристойности, вступил в альянс с Карлом V, с Испанией и с герцогом Урбинским. Их объединенная армия пошла на Флоренцию, чтобы свергнуть республику и восстановить в городе власть Медичи.

Когда об этом стало известно, Микеланджело срочно вызвали во дворец Синьории к гонфалоньеру Каппони, человеку весьма симпатичному, обладателю квадратного крестьянского лица и откровенного взгляда. Он сказал:

– Буонарроти, скульптор всегда еще и инженер. Мы вспомнили о тебе, потому что город нужно укреплять.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 знаменитых отечественных художников
100 знаменитых отечественных художников

«Люди, о которых идет речь в этой книге, видели мир не так, как другие. И говорили о нем без слов – цветом, образом, колоритом, выражая с помощью этих средств изобразительного искусства свои мысли, чувства, ощущения и переживания.Искусство знаменитых мастеров чрезвычайно напряженно, сложно, нередко противоречиво, а порой и драматично, как и само время, в которое они творили. Ведь различные события в истории человечества – глобальные общественные катаклизмы, революции, перевороты, мировые войны – изменяли представления о мире и человеке в нем, вызывали переоценку нравственных позиций и эстетических ценностей. Все это не могло не отразиться на путях развития изобразительного искусства ибо, как тонко подметил поэт М. Волошин, "художники – глаза человечества".В творчестве мастеров прошедших эпох – от Средневековья и Возрождения до наших дней – чередовалось, сменяя друг друга, немало художественных направлений. И авторы книги, отбирая перечень знаменитых художников, стремились показать представителей различных направлений и течений в искусстве. Каждое из них имеет право на жизнь, являясь выражением творческого поиска, экспериментов в области формы, сюжета, цветового, композиционного и пространственного решения произведений искусства…»

Илья Яковлевич Вагман , Мария Щербак

Биографии и Мемуары
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Третий звонок
Третий звонок

В этой книге Михаил Козаков рассказывает о крутом повороте судьбы – своем переезде в Тель-Авив, о работе и жизни там, о возвращении в Россию…Израиль подарил незабываемый творческий опыт – играть на сцене и ставить спектакли на иврите. Там же актер преподавал в театральной студии Нисона Натива, создал «Русскую антрепризу Михаила Козакова» и, конечно, вел дневники.«Работа – это лекарство от всех бед. Я отдыхать не очень умею, не знаю, как это делается, но я сам выбрал себе такой путь». Когда он вернулся на родину, сбылись мечты сыграть шекспировских Шейлока и Лира, снять новые телефильмы, поставить театральные и музыкально-поэтические спектакли.Книга «Третий звонок» не подведение итогов: «После третьего звонка для меня начинается момент истины: я выхожу на сцену…»В 2011 году Михаила Козакова не стало. Но его размышления и воспоминания всегда будут жить на страницах автобиографической книги.

Карина Саркисьянц , Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Театр / Психология / Образование и наука / Документальное