Микеланджело из Мологи

Не объясняя землякам причин, Юрка арестовал обоих и вместе с их телегой передал в руки оказавшихся рядом солдат конвойной службы, приказав тем сопроводить мологжан в местную контору НКВД. Передачу арестованных он оформил на вырванном из служебного блокнота листике. В нижней части акта передачи приписал, что арестованные подлежат скорейшей доставке в контору НКВД деревни Юршино, к старшему лейтенанту Конотопу С.А.

Закончив формальности и, проводив взглядом арестованных, удалявшихся под конвоем в сторону поселка, Зайцев привязал лошадь к стоявшему возле дороги дереву, спустился по тропинке к Волге и оглянулся по сторонам. Берег реки являл собой довольно необычное зрелище: заляпанные глиной пни, остатки кострищ; ни дерева, ни кустика, ни травки зеленой - на сколько хватает глаз вдоль всей Волги. С правой стороны, за Переборами, поднималась вверх и уже на две третьи врезалась в реку громадная насыпь, по которой, сплетаясь в ручейки, змеились черные точечки людей. Будущая плотина издалека напоминала гигантский муравейник. И так же, как в муравейнике каждое насекомое живет и трудится ради общего дела, так и там жизнь и судьба каждой человеческой точечки были подчинены единой большой цели. Зачарованный величественностью открывшейся перед ним строительной панорамы, Юрка на какой-то миг даже позабыл, ради чего он сам месит здесь грязь, как вдруг сверху, за спиной послышался знакомый голос Сосули:

- Небось, касатик, мечтаешь, как бы каждого человека из подобия Божьего в муравьишку превратить?

Юрка обернулся. Юродивая сидела метрах в пяти от него, на невысоком пне, и, уставившись в лицо молодого чекиста своими белесыми, выгоревшими на солнце глазами, ровным, бесстрастным голосом выговаривала:

- Не выйдет ничего у тебя, касатик, не выйдет. В живом человеке всегда искра Божья тлеть будет. Это лишь по виду вы из людей муравьев лепите, а время придет, они разогнутся от тачек и встанут в полный рост.

"Как эта ведьма позади меня оказалась? - удивился Зайцев. - Ведь голо кругом - ни деревца, ни кустика, а подишь ты, выползла откуда-то. Впрочем, на ловца и зверь бежит". Он одернул на себе гимнастерку, поднялся к Сосуле и скомандовал:

- Встать!

- Ох, касатик, ноги мои меня слушаться отказываются, а ты хочешь, чтобы они тебе подчинились. Я вот тоже хотела бы....

Сосуля не успела договорить о том, что бы она тоже хотела. Юрка неожиданно для себя самого с размаху ударил женщину сапогом в лицо. Та охнула, упала боком, ударившись головой о торчащий из земли сук, как-то неестественно дернулась всем телом и затихла.

- Встать! - снова заорал Юрка, сам внутренне удивляясь произошедшей с ним перемене. Ему первый раз в жизни случилось бить женщину, но странно, он не испытывал от содеянного никакого ужаса и даже элементарного стыда. Нет. Ему удалось наконец побороть в себе эти мещанские чувства. Ничего, кроме пьянящего чувства своего могущества, своей безраздельной власти над другим человеческим существом. Вот он сейчас ее убьет - и никто за это не посмеет его попрекнуть! Он Бог! Он вправе сам судить и миловать!

Сосуля лежала на земле не двигаясь. Юрка вытащил из кобуры наган:

- Встать, старая ведьма!

Безрезультатно.

"Черт, может я ее и вправду пришиб? Кто ж тогда наведет меня на след Сутырина? Где он? Куда поехал?" - забеспокоился Юрка и, нагнувшись к юродивой, похлопал ее по щекам:

- Эй, ты жива еще?

....Женщина не подавала никаких признаков жизни.

Сняв с головы фуражку, Юрка побежал вниз, к реке, зачерпнул воду и, вернувшись назад, плеснул ее в лицо юродивой.

Сосуля застонав, подняла вверх голову. На месте одного глаза от носа в сторону мочки уха расползалось выпуклое фиолетовое пятно кровоподтека. Открыв второй глаз, она не мигая уставилась им на чекиста.

Юрке вдруг стало неуютно и страшно видеть его черную глубину. Он инстинктивно отвернулся, но тут же устыдился своей слабости и, приставив к виску юродивой дуло нагана, потребовал:

- Если хочешь жить, быстро выкладывай, куда поехал этот твой художник-недоносок.

Сосуля молчала.

- Считаю до трех, - предупредил чекист и взвел курок. - Раз... Два...

- К буддистам.

- К каким буддистам?

- К революционным буддистам. Километров двадцать отсюда по Глебовской дороге. У них там дом в лесу.

- Врешь, старая!

- Тогда стреляй, касатик.

- Дорогу знаешь?

- Как-нибудь доведу. Только наган свой спрячь, касатик.

Юрка отвел дуло от виска старой женщины, помог ей встать на ноги и приказал подниматься вверх по склону к привязанной возле дороги пролетке. Сосуля, поминутно озираясь и от того постоянно спотыкаясь, послушно зашагала вперед.

"Под дулом нагана человек всегда говорит правду", - так учил Зайцева отчим. Отчим никогда не ошибался. Но на этот раз Юрку вдруг одолели сомнения: "Зачем Сутырин поехал в сторону Глебова через Переборы, а не по прямой дороге?" По мере приближения к пролетке сомнения росли, и наконец он не выдержал:

- Стой, старая!

Сосуля остановилась.

- Так где, ты говоришь, твои буддисты прячутся? - подступил он к ней, поигрывая наганом.

- Это Люська с Женькой что ли?

- Какие еще люськи!? Революционные буддисты!