Микеланджело из Мологи

В отличие от товарища Рапопорта товарищ Блинов эмоции сдерживать не стал. Он понял намек, побледнел, резко поднялся со стула и, смахивая фотографии со стола в портфель, произнес:

- Если бы не проявленные гражданином Зайцевым успехи по руководству лагпунктом, я бы его с такими уликами арестовал и самолично расстрелял, а не приходил к Вам за советом!

- Вы полагаете, что нетрадиционные взгляды на мир, - товарищ Рапопорт кивнул головой на один из упавших на пол снимков, - перечеркивают неоспоримую практическую ценность человека для нужд социалистического строительства?

Леонид Дормидонтович поднял снимок, повертел его в руках - это оказалась та самая фотография, на которой был запечатлен приведенный выше текст о несоответствии товарища Рапопорта занимаемой должности - положил его снова на стол. Затем вытащил из портфеля на свет Божий два мятых листочка и передал их Рапопорту:

- Читайте!

Товарищ Рапопорт зачем-то снял фуражку (говорят, он даже спал в ней), пододвинул к себе исписанные с двух сторон мелким почерком листочки и просмотрел их несколько более внимательно, чем фотографии.

На листочках было написано заявление некоего Сутырина на имя Наркома внутренних дел товарища Ежова. В заявлении сообщалось, что в октябре 1936 года двое мологжан на пароме попросили его, Сутырина А.А., посмотреть какую-то тетрадку, оброненную кем-то из пассажиров при посадке на паром. У самих мологжан было плохое зрение. Товарищ Сутырин просмотрел тетрадь, нашел в ней много антисоветских записей, определил, что она, вероятно, обронена ехавшим с ними на этом же пароме наркомвнутдельцем Зайцевым, и наказал мологжанам передать тетрадь в контору НКВД в Переборах. Сам Сутырин торопился в Москву, куда и прибыл на следующий день, что могут подтвердить такие-то и такие-то свидетели. Весной 1937 года Сутырин находился на территории строящейся Рыбинской ГЭС, куда приехал с целью создания художественного полотна "Стройка века". Там он был арестован товарищем Зайцевым. В следственном изоляторе Сутырину предъявили обвинение в поджоге конторы НКВД в деревне Юршино, убийстве старшего лейтенанта НКВД Конотопа и попытке освобождения сообщников мологжан. В ходе следствия Сутырин узнал, что мологжане убиты товарищем Зайцевым, и у него возникло подозрение, что их убийство, его собственный арест, поджог конторы и убийство товарища Конотопа - попытки товарища Зайцева убрать лиц, знающих о содержании записей в тетради.

- И Вы верите в эту ерунду? - возвращая листы Блинову, поинтересовался Рапопорт.

- Не только верю, а по показаниям многочисленных свидетелей знаю, что Сутырин пишет правду.

- Что ж, по-вашему, пасынок убил отчима?

- Когда дело касается личной безопасности или карьеры, - на слове "карьера" Леонид Дормидонтович сделал небольшое ударение, - некоторые люди не гнушаются и в спину благоволившему к ним начальнику нож всадить и отца родного не пожалеть.

Встав из-за стола, пройдя к висевшей на стене карте строительства и вернувшись обратно, товарищ Рапопорт надел фуражку, приблизился вплотную к товарищу Блинову, чуть не упираясь козырьком в его лоб, и подвел итог разговору:

- Арестовывайте.

Затем немного помолчал и попросил:

- Если не трудно, чтобы мне не ездить к Вам в Москву знакомиться с делом, позвольте потом здесь, в Рыбинске, посмотреть тетрадь в натуре, а то на фотографиях не все четко видно.     Только Сталин может спасти Мологу.

Заручье10)

Примечания.

50. Шлагетер - один из активистов зарождавшегося в Германии националистического движения. Расстрелян в Руре в 1923 году. Карл Радек фактически возвел Шлагетера в герои, произнеся в его память речь, одобренную Сталиным и Зиновьевым, в которой выразил убеждение в том, что "подавляющее большинство националистически настроенных масс примыкает не к лагерю буржуазии, а к лагерю рабочих". Таких же взглядов придерживались и руководители Коминтерна. В целях развала Веймарской республики и создания благоприятных условий для социалистической революции, когда "сотни шлагетеров примкнули бы к лагерю революционеров", коммунисты оказали поддержку национал-социалистам. В истории компартии этот период дружеской симпатии к фашистам назван "Курс Шлагетера".

51. Ниже приведены некоторые выдержки из Юркиной тетради. Именно эти записи впоследствии легли в основу предъявленного ему обвинения.