Микеланджело. Жизнь гения

В обыденной жизни Микеланджело то и дело переезжал из каменоломен в порт, из Флоренции к морю, в горы или обратно. На обороте сухого делового послания от Бернардо Никколини, агента кардинала Медичи во Флоренции, он составил затейливое иллюстрированное меню. Оно начинается двумя рогаликами, продолжается кувшином вина, селедкой, тортельи (подобием равиоли). Рядом с каждым наименованием блюда он бегло набросал рисунок: пузатый винный кувшин, слегка приунывшую копченую рыбу, и так весь список, в итоге изобразив два разных салата, видимых с разных точек зрения, две миски супа со сладким укропом и маленькую тарелку шпината[836].

Непонятно, почему Микеланджело развлекался таким образом, но меню, если это действительно меню, по-видимому, рассчитано на двоих. Вторая миска супа, вероятно, предназначалась его ассистенту Пьетро Урбано, с которым он все более и более сближался.

* * *

Микеланджело не только вознамерился создать фасад церкви, который стал бы «зеркалом всей Италии», но и обдумывал некий предпринимательский проект. Не успел он решить, что будет добывать мрамор близ Пьетрасанты, как начал целую кампанию, добиваясь специальной концессии у цеха шерстянщиков, который, в свою очередь, контролировал Попечительство собора. В соборе всегда что-то меняли, перестраивали, усовершенствовали, и потому там всегда требовались поставки мрамора. В обмен на разработку мраморных месторождений близ Серавеццы и снабжение мрамором строителей собора по первому требованию Микеланджело хотел получить пожизненную концессию на добычу мрамора для собственных нужд.

Едва приехав в Пьетрасанту, он принялся бомбардировать брата Буонаррото, исполнявшего роль его представителя во Флоренции, бесконечными вопросами о концессии. Ко 2 апреля он уже потерял терпение. Он хотел, чтобы Буонаррото выяснил, расположен ли Якопо Сальвиати, банкир, зять папы и один из ведущих флорентийских политиков, пожаловать ему концессию[837]. Если же нет, то он намекал, что может и передумать, то есть не добывать более мрамор в каменоломнях Пьетрасанты. По своему обыкновению, он был измучен трудностями и воспринимал себя как жертву: «Ежели будет соблюдена наша договоренность, я готов следовать начатому делу при непомерных затратах и хлопотах да при отсутствии уверенности в успешном исходе в придачу»[838].

Кроме концессии, Микеланджело требовал передать ему контроль над дополнительным участком дороги, который он намеревался проложить по болоту в горы и использовать для доставки мраморных блоков. Он всячески наказывал Буонаррото втолковать Якопо Сальвиати, что ему, Микеланджело, надлежит даровать концессии и привилегии единственно из чувства патриотизма и заботы об интересах общества: «Я не ищу выгоды в подобных вещах для себя, но только пользы и чести для господ и для отечества»[839]. Просто он, и только он, и никто иной, знал, где залегают месторождения лучшего мрамора.

Спустя две недели он столь взволновался, что послал во Флоренцию ассистента, велев ему ждать до вечера четверга, 23 апреля, когда, по словам Буонаррото, должен был решиться исход дела. Если концессию ему не предоставят, Микеланджело исполнился решимости отказаться от каменоломен близ Пьетрасанты: «Я сразу же сяду на коня и поскачу к кардиналу деи Медичи и к папе и изложу им все мои обстоятельства, а здешние работы оставлю да вернусь в Каррару – меня о том молят, как Иисуса Христа»[840].

Тем временем ему чинили всяческие препятствия. Каррарцы, обеспокоенные появлением конкурирующих каменоломен, подкупали владельцев барок, чтобы те не переправляли камень Микеланджело. Вторая «флотилия» барок, которую он заказал, так и не прибыла, опять-таки в результате взяточничества, а каменщики из Флоренции, которых он выписал лично, не знали о мраморе решительно ничего и до сих пор не добыли ни единого хоть на что-то годного мраморного скола, притом что обошлись ему в несколько сот дукатов. Вполне понятно, что Микеланджело постепенно приходил в ярость.

18 апреля он отправил брату из Пьетрасанты неистовую, безумную жалобу: «Я взял на себя бремя воскрешать из мертвых, покорять эти горы и налаживать работы в этом краю… Будь проклят тысячу раз тот день и час, когда я уехал из Каррары. Вот в чем причина моих неудач. Сегодня грешно трудиться»[841]. В конце концов концессия была пожалована ему 22 апреля.

* * *

Микеланджело не тотчас же даровали испрашиваемую концессию, в том числе и потому, что не могли получить разрешения Лоренцо Медичи, в ту пору отбывшего из Флоренции. Молодой герцог в описываемое время пребывал во Франции, где как раз состоялось его венчание с французской принцессой Мадлен де ла Тур д’Овернь[842]. Свадьба, великий дипломатический успех клана Медичи, была отпразднована в замке Амбуаз в долине Луары, где по стечению обстоятельств жил Леонардо да Винчи, принявший приглашение ко французскому двору.

Вид на Апуанские Альпы близ Серавеццы