Микеланджело. Жизнь гения

Тем временем Микеланджело пытался основать мастерскую, способную освоить весь этот флорентийский мрамор. В июле 1518 года он купил у соборного капитула за триста дукатов участок земли на Виа Моцца, к северо-западу от Сан-Лоренцо[850]. Впрочем, вполне в своем духе, он был недоволен ценой и, опять-таки вполне в своем духе, принялся жаловаться кардиналу Медичи. Он утверждал, что заплатил на шестьдесят дукатов более, чем следовало, но что капитул собора отвечал, что сожалеет, но вынужден соблюдать условия сделки, назначенные самим папой в особо присланном письме.

Микеланджело, в свою очередь, пришел в ярость: «Если папа выпустит буллы, на основе которых можно красть, то я прошу Вашу Светлейшую Милость составить такую же и для меня, ибо я в ней нуждаюсь более, чем [члены капитула]»[851]. Микеланджело предложил, чтобы разницу в цене ему возместили, передав дополнительный земельный участок. Площадь земли, которую он уже приобрел, составляла примерно акр, и он уже возвел на ней хозяйственные постройки, готовясь обрабатывать мрамор в больших масштабах. Кардинал ответил на это письмо немедленно, обещая, что, невзирая на папскую буллу, с Микеланджело возьмут честную цену. Он указал, что папа готов предоставить ему все, что он требует, и хотел бы только, чтобы Микеланджело продолжал работать, не делая перерывов[852].

Всецело сосредоточившись на добыче мрамора, инженерных сооружениях, переправе блоков по воде, на барках, на мулах и других практических задачах, Микеланджело поневоле забросил другие свои заказы. Метелло Вари отправлял ему нескончаемым потоком одно жалобное письмо за другим, тщась узнать, что же произошло со статуей обнаженного Воскресшего Христа, которую он поручил Микеланджело выполнить для церкви Санта-Мария сопра Минерва, и почему Микеланджело не откликается на его послания. Согласно контракту, он обязался завершить работу и предоставить готовое изваяние к середине 1518 года. Озадаченный и оскорбленный, Вари продолжал настаивать: «Полагаю, я писал Вам неоднократно и ни разу не получил ответа, что повергает меня в великое удивление»[853].

Труднее было отделаться от бывшего пожизненного гонфалоньера Пьеро Содерини. Содерини заказал для римской церкви Сан-Сильвестро раку и алтарь, куда намеревался поместить главу Иоанна Крестителя[854]. Изготовить их он просил Пьеро Росселли, построившего леса для росписи потолка Сикстинской капеллы.

В конце концов эскиз алтаря выполнил Микеланджело, однако заданные им размеры оказались слишком велики для помещения, которого он не видел. Содерини был весьма разочарован тем, что не может приехать в Рим наблюдать за осуществлением всего проекта, а также добавить гробницы для себя и своей супруги. Возможно, Микеланджело только выиграл оттого, что его эскиз не подошел, ведь теплые отношения с кланом Содерини грозили ему бедой. Горо Гери, преданный сторонник Медичи, в отсутствие герцога Лоренцо правивший городом, описывал Содерини как «коварных мерзавцев», «проклятых негодяев»[855].

Вполне понятно, что к этому времени кардинала делла Ровере стала беспокоить судьба гробницы Юлия II. Верного Леонардо Селлайо, который вел дела Микеланджело в Риме, пока тот пребывал во Флоренции, кардинал не раз вызывал к себе и чуть ли не подвергал допросу, но Селлайо всякий раз клялся, что Микеланджело вскоре доставит две новые статуи[856].

Селлайо неоднократно писал Микеланджело, умоляя предъявить заказчику хотя бы одно изваяние и тем самым посрамить сплетников и супостатов. Он полагал, что «один великий вельможа» – «uno gran’maestro» отравлял слух кардинала, распространяя про Микеланджело ложную молву. В конце концов он выяснил, кто же был этот тайный недоброжелатель, и им оказался Якопо Сансовино. Судя по всему, он по-прежнему горел желанием мести, преисполнился злобы и настраивал против Микеланджело не только кардинала делла Ровере, но и папу[857].

И он был не единственным врагом, чинившим ему всяческие препоны и порочившим его имя. В ноябре кардинал делла Ровере показал Селлайо два письма, в которых на Микеланджело жаловался Альберико Маласпина, маркиз Массы. Владея землями, на которых располагались каррарские мраморные каменоломни, маркиз чрезвычайно разгневался из-за того, что Микеланджело посмел освоить конкурирующие залежи мрамора в Пьетрасанте. Он настаивал, что всегда помогал Микеланджело, но тот в благодарность лишь «со всеми ссорился и повергал всех в удивление, во что бы то ни стало поступая по-своему» (это обвинение явно было не лишено оснований)[858]. Одно письмо маркиз адресовал кардиналу, а другое – папе, что выглядело куда более зловеще.