Микеланджело. Жизнь гения

Теперь папа на собственном горьком опыте убедился, что Испания вместе со Священной Римской империей стала европейской сверхдержавой. Выжить он мог только при поддержке Карла, а Карлу необходимо было сотрудничать с папой. Только так можно было остановить религиозный раскол, охвативший Германию и Нидерланды, в том числе «глубокие тылы» империи. Начались переговоры.

29 июня с амвона Барселонского собора было объявлено о соглашении, заключенном между папой и императором[1085]. Согласно его условиям, Модена возвращалась под власть империи, Альфонсо лишался Феррары, а Флоренция получала то правительство, какое было угодно папе.

Когда весть об этом соглашении достигла Флоренции, горожан охватил ужас[1086]. Население разделилось на две партии. Одна, к которой принадлежал гонфалоньер и, видимо, Микеланджело, утверждала, что теперь Флоренции не остается ничего иного, кроме как готовиться к неизбежной войне. Другая партия придерживалась мнения, что лучше всего попробовать договориться с императором, каковые переговоры неизбежно повлекут за собой некий компромисс между флорентийцами и папой.

Будучи членом Коньякской лиги и независимым североитальянским государством, Феррара представляла собой стратегически важный пункт в военных и политических играх. Венеция, Феррара и Франция были союзницами, которые, как надеялись более оптимистически настроенные флорентийцы, поддержат их в борьбе с папой и/или императором. Альфонсо д’Эсте преследовал при этом свою собственную цель, а именно пытался сохранить власть над Моденой, которую захватил до описываемого кризиса. В действительности он, вероятно, тщился заключить сепаратный мир с императором и бросить Флоренцию на волю судьбы. Впрочем, он выигрывал время, ожидая, чем же все закончится. Чтобы угодить ему, Флорентийская республика назначила его двадцатиоднолетнего сына Эрколе командующим своими войсками, однако он медлил, не спеша предоставить отряд из двухсот человек, как обязался прежде, и объясняя задержку отсутствием то лошадей, то подходящего лейтенанта.

Посольство, направленное с дипломатической миссией в Феррару непосредственно после этих тревожных событий, возможно, снаряжалось партией мира, как впоследствии с раздражением вспоминал Микеланджело. Еще один флорентийский посланник высокого ранга, Галеотто Джуньи, был послан в Феррару перед самым отъездом Микеланджело[1087]. Джуньи было указано, что Микеланджело получил различные поручения и что он передаст ему важные сведения устно («a bocca»), а значит, они выполняли какие-то секретные задания.

Альфонсо д’Эсте (1476–1534) был эксцентричным правителем, как известно предпочитавшим в жаркие дни разгуливать в окрестностях Феррары совершенно обнаженным, однако слыл хитрым и коварным игроком на политической сцене, который сумел сохранить независимость своего маленького государства, невзирая на неспокойные времена и многочисленные угрозы, не в последнюю очередь исходящие от Юлия II[1088]. К тому же он считался одним из величайших меценатов, которых только знал Ренессанс. В своем «алебастровом кабинетике», «camerino d’alabastro»[1089], он уже собрал три великих шедевра Тициана на мифологические сюжеты и еще один кисти Джованни Беллини, который Тициан переписал так, чтобы он составлял единый эстетический ансамбль с его работами.

Герцог страстно желал получить произведение искусства, созданное Микеланджело, и, возможно, именно по этой причине мастеру так не хотелось ехать в Феррару. Судя по картинам из коллекции д’Эсте, часто изображающим чувственную обнаженную натуру, герцог весьма и весьма любил женщин. Он сочетался браком с Лукрецией Борджиа, печально известной дочерью папы Александра VI, которая родила ему восьмерых детей, и был столь потрясен ее смертью от родильной горячки, что лишился чувств на ее похоронах[1090]. Затем он совершил весьма необычный для правителя XVI века поступок, женившись на своей любовнице Лауре Дианти, красивой простолюдинке, которую ценил явно не по финансовым или династическим соображениям.

Когда Микеланджело прибыл в Феррару, по словам Кондиви, «герцог принял его с изъявлениями радости». Художнику показали военные и художественные достопримечательности города. «Он лично верхом объехал город вместе с Микеланджело, он показал ему все, достойное внимания, от артиллерии до бастионов; он также не утаил от него своей коллекции и даже собственными руками продемонстрировал драгоценные предметы, особенно произведения живописи»[1091]. Вероятно, в собрании д’Эсте Микеланджело впервые увидел некоторые великолепные работы одного из своих величайших современников, Тициана.

Как свидетельствует Вазари, осматривая коллекцию, Микеланджело особенно восхищался портретом д’Эсте кисти Тициана и особенно хвалил его, вероятно не без горечи и сарказма, ведь на портрете рука герцога покоится на пушке, прозванной «Юлия» и отлитой из металла разрушенной бронзовой статуи Юлия II, которую когда-то создал он сам[1092].