Микеланджело. Жизнь гения

Микеланджело впоследствии поведал Кондиви, что, когда он уезжал из Феррары, д’Эсте весело промолвил: «Микеланджело, вы мой пленник. Если хотите, чтобы я вас освободил, обещайте мне написать для меня картину или изваять скульптуру, все, что угодно, как вам заблагорассудится»[1093].

В этом шутливом замечании сквозила зловещая угроза. Оказаться в плену у Альфонсо д’Эсте не сулило несчастному, которому не посчастливилось разгневать герцога, ничего хорошего. В 1506 году он заточил в темницу двоих своих братьев, Джулио и Ферранте, составивших против него заговор. Почти четверть века спустя, когда Микеланджело нанес визит герцогу, они до сих пор томились в феррарском замке[1094]. Позднее д’Эсте письмом напомнил Микеланджело, что давно хотел получить для своей коллекции какую-либо его работу. Важно, что Микеланджело сохранил в памяти довольно мрачную шутку герцога: «Вы мой пленник». Именно так художник воспринимал свои отношения с покровителями: они связывали его, ограничивали его свободу. Однако он волей-неволей согласился написать для герцога картину.

Вернувшись из Феррары во Флоренцию, Микеланджело продолжил наблюдать за модернизацией укреплений. На этой стадии усиление городских стен представляло огромную проблему. В июле старшина Нове делла Милиция Маркантонио Картолайо заметил, что двести человек работают над ними не покладая рук, «днем и ночью»[1095][1096].

Микеланджело закрыл возвышающийся над городом холм Сан-Миньято целой системой абсолютно новаторских для того времени бастионов и куртин, которые, по описаниям видевших их, «чудесным образом повторяли очертания ландшафта»[1097].

Эти созданные на крайний случай сооружения возводились из земли с добавлением соломы и удерживались облицовкой из необожженных кирпичей. А фортификации на Сан-Миньято были лишь наиболее важными из оборонительных укреплений, спроектированных Микеланджело; были еще бастионы Порта алла Джустиция и Порта Сан-Джорджо.

В целом это была гигантская, хорошо согласованная операция, во время которой Микеланджело наверняка весьма пригодилось его умение руководить большим коллективом, приобретенное при работе в Сан-Лоренцо. Некоторые члены его бывшей команды, рабочие и десятники, которых он прежде нанимал, теперь под его началом укрепляли фортификации. Горькая ирония заключалась в том, что часть прекрасного мрамора, добытого ценой таких усилий и материальных затрат для возведения величественных зданий по заказу пап из рода Медичи, пошла на пушечные ядра (один резчик высек шестьсот шестьдесят четыре таких ядра)[1098].

В августе – начале сентябре стало ясно, что Флоренция утратила всех союзников и что ей придется вступить в войну или достичь какого-то соглашения с Климентом. 12 августа, когда император прибыл в Геную, флорентийскому посольству объявили, что император не примет его, пока флорентийцы не примирятся с его другом папой[1099]. Карл настоятельно советовал Флоренции сделать это, если она хочет избежать судьбы Рима. Почти одновременно Флоренция получила весть о том, что Франция заключила сепаратный договор с императором. Коньякская лига распалась.

В соответствии с тем новым соглашением, которое объединило его с папой, Карл принялся уничтожать Флорентийскую республику, вознамерившись вернуть город под власть Медичи, а в конечном счете под свою собственную. Флоренцию, непредсказуемое, нестабильное и независимое государство, он мечтал превратить в верную и надежную часть собственной империи.

14 сентября имперское войско вступило на флорентийскую территорию и осадило Кортону. Политическая и военная ловушка захлопывалась: очевидно, что Флоренцию ожидало нападение врага и, весьма вероятно, судьба Рима[1100]. Одновременно возведение фортификаций достигло апогея. 20 сентября 1529 года Синьория объявила, что все мужчины в возрасте восемнадцати–пятидесяти лет призываются на строительство укреплений.

Тем временем Микеланджело заподозрили в измене. Главнокомандующий флорентийскими войсками, болонский кондотьер по имени Малатеста Бальоне, оставил несколько пушек без охраны за пределами бастионов, которые Микеланджело спроектировал для Сан-Миньято. Микеланджело спросил у офицера Марио Орсини, почему Бальоне так поступил, и услышал в ответ: «Знайте же, что все его родичи – предатели, и он тоже изменит нашему городу»[1101].

Микеланджело в ужасе отправился в Синьорию и передал все, что увидел и услышал. Он стал убеждать чиновников, что городу угрожает опасность и что есть еще время принять меры предосторожности, если они того хотят. Однако вместо благодарности они обрушились на него с упреками, повторяя, что он-де «слишком подозрителен и робок»[1102]. Так Микеланджело донес на главнокомандующего флорентийскими силами, который мог ему впоследствии отомстить, и ничего не добился.