Михаэль Шумахер – номер один

«Это неправда, что я в порядке. Я совсем не в порядке. Заявление Ferrari после моего визита в Париж некорректно. Доктора сказали, что я в порядке для того, чтобы выполнять обычную деятельность, как, например, печь хлеб или ходить в офис, но я не настолько в порядке, чтобы водить болид Формулы-1.

Нога особенно меня не беспокоит, но болит шея, я очень устал, и, когда я за рулем, у меня ненормальный пульс. И все это – после нескольких кругов. В моем нынешнем состоянии невозможно пройти полную дистанцию Гран-при. Я испробовал все средства, чтобы скорее поправиться и вернуться, но мне не удалось этого сделать».

Шумахер был раздосадован обвинениями в свой адрес, что он якобы бросил Ferrari в критический для команды момент, но твердо заявил, что не сядет за руль самое раннее до декабря, то есть уже после окончания сезона. Было известно, что ди Монтедземоло хотел, чтобы Михаэль принял участие в одной или двух гонках, даже если о победе мечтать не приходилось, — по меньшей мере, чтобы поддержать Ferrari. Последняя гонка в Судзуке должна была состояться через три недели, к тому времени Михаэль, мол, будет еще в лучшей форме, но немец не соглашался. Любопытно, что Жан Тодт, который поддерживал Шумахера в процессе выздоровления и все это время говорил с ним по телефону по меньшей мере раз в день, не присутствовал на тестах. Он, казалось, дистанцировался от ситуации, так что она превратилась в «битву умов» между Шумахером и Лукой ди Монтедземоло.

В прессе широко освещалась история о том, что в то время президент Ferrari позвонил Шумахеру домой, но его маленькая дочь Джина-Мария сказала, что папа не может подойти к телефону, так как надевает свои футбольные бутсы. Складывалось впечатление, что Шумахер дурачил Ferrari, уклоняясь от своих обязанностей.

В действительности же ситуация была вполне объяснима. Шумахер вряд ли пришел в восторг, когда понял, что должен помочь Ирвайну выиграть титул – титул, за который он сам сражался на протяжении четырех лет и за который ему платили в пять раз больше. Это поставило бы под угрозу весь проект, в который он так вложился, — и все для того, чтобы плоды его труда пожинал товарищ по команде? Некоторые говорили, что Михаэль держался в стороне, чтобы не попасть в такое положение. Но даже если бы он так и не вышел на трассу, Ирвайн мог бы выиграть титул, если бы Хаккине-на подвела машина в последних гонках.

В контексте спортивных состязаний – это важная «сфи-да» (вызов), как говорят итальянцы, и слухи о том, что Шумахер даже не попытается ничего сделать, были малопонятны. СМИ в Италии считали, что он должен сделать над собой усилие и принять вызов. McLaren опережал Ferrari в Кубке конструкторов всего лишь на 8 очков, а в последних двух гонках должны были разыграть 32. Ferrari могла бы выиграть кубок, будь у нее два сильных пилота. Негативные отзывы в прессе об отказе Шумахера сыпались как стрелы.

Спустя четыре дня Шумахер снова сел за руль во Фьорано. потом встретился за обедом с Тодтом и Лукой ди Монтедземоло. Сразу после этого он объявил, что изменил решение. Он сядет за руль в последних двух гонках сезона и поможет Ferrari. Что заставило его передумать, какой на него оказали нажим? Шумахер признал, что Лука ди Монтедземоло «действительно настаивал каждый день, каждый час» на его возвращении. «Иногда лучше передумать, чем совершить ошибку».

Немец сказал, что его первой реакцией на заявление Ferrari о том, что он достаточно здоров, было защитить себя – отсюда и его отказ, но теперь он просит прощения за то, что «его суждения были слишком поспешными». Относительно первостепенного вопроса – а именно будет ли он помогать Ирвайну стать чемпионом, Шумахер вполне ясно выразился, да так, что хотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться, что это не сон. «Я возвращаюсь, чтобы помочь команде и Ирвайну, — сказал Михаэль. — Думаю, что на протяжении дистанции у меня могут возникнуть проблемы, но для Ferrari очень важно мое участие. Надеюсь, что смогу помочь команде и Ирвайну, но не обещаю сотворить чудо».