Михаил Булгаков. Морфий. Женщины. Любовь

Дальнейшую жизнь Тася плохо себе представляла. Единственным светлым пятном был ее Миша. Она – жена военного врача, и на возвращение к прежнему укладу жизни, к земству, надеяться не приходилось.

– Но не может же война продолжаться вечно? – в отчаянии спросила Тася.

– Что значит – вечно? – удивился Миша. – Ты спрашиваешь, когда она закончится, в каком году? Этого, по-моему, не знает даже Бог. Может, виднее генералу Деникину? Или твоему любимому Александру Федоровичу Керенскому? Сомневаюсь… Он сейчас где-то на юге, кажется, у генерала Краснова. Наше офицерство научилось сражаться с чужестранными врагами, а как получится со своим народом… Посмотрим… Ты меня жди, Тася!

Глава четвертая Кавказские и другие мотивы

Удивительно, что в такой дружнейшей семье, как Булгаковы, где дети – разумеется, помимо любимого брата – относились к Тасе с уважением и нежностью, особенно Надя и Ваня, холодность, если не сказать суровость, к ней сохранилась у Варвары Михайловны. Тому причиной была изначальная неприязнь к невестке из инспекторской чиновничьей среды. Возможно, Варвара Михайловна прочила в жены своему любимому и талантливому сыну более подходящую подругу. Ведь есть матери, которые непреклонно считают, что их сын достоин лучшей спутницы в жизни, чем та, что он избирает, и все старания Таси, не только верностью и любовью, но и силой духа вытащившей Михаила из тяжелейшего и почти неизлечимого заболевания, не смягчили сердце Варвары Михайловны. В Киеве молодые снимали комнату недалеко от булгаковской квартиры, а к родителям ходили на обеды, Тася своим присутствием не докучала свекрови, но снискать ее любви, даже теплого отношения, не смогла. Между женщинами, особенно между свекровью и невесткой, такое случается. Единственное, в чем можно обвинить Тасю, так это в расточительстве, особенно в первые месяцы семейной жизни, но не она, а Михаил нанимал пролетку или такси при каждом удобном случае, желая сделать приятное молодой и красивой жене. Возможно, неудовольствие Варвары Михайловны Тасей складывалось из мелочей. Например, Тася привыкла к тому, что в доме всегда была прислуга. Это сейчас можно только предполагать, но первоначальное решение Варвары Михайловны не женить Михаила на Тасе, еще перед венчанием высказанное ей, не изменило их отношения даже в нелегкие годы, которые обычно сплачивают семьи. А положение в Киеве, не видевшем за свою историю столь быстрых смен властей и количества убийств, когда человеческая жизнь не стоила ничего, кроме выпущенной пули или удара штыком, усложнялось. Но все же любовь Таси к сыну Варвара Михайловна признаеть в письме к дочери Надежде: «У меня обедают Миша с Тасей, которая вернулась еще 1 октября, не будучи в силах вынести дольше разлуку с Мишей» (18 октября 1915 года). Позже Надя записывает: «Татьяна Николаевна пережила с М. А. все трудности вступления в самостоятельную жизнь, годы империалистической войны (работа в Красном Кресте. – B. C. ), затем скитания, жизнь в с. Никольском (в 40 км от г. Сычевки Смоленской губернии) и Вязьме, переезды, материальные недостатки, каторжную работу в начале литературной деятельности…»

Михаил Афанасьевич высоко оценивал помощь жены. В письме к матери от 12 ноября 1922 года из Москвы в Киев он пишет: «Таськина помощь для меня не поддается учету…»

Хотя Михаил Афанасьевич закончил Киевский университет с дипломом детского врача, столкнувшись в Смоленской губернии с невероятным распространением сифилиса, он решает менять медицинскую специальность и открывает в Киеве частный кабинет врача-венеролога. И снова рядом с ним помогающая ему при лечении больных Тася. Татьяна Николаевна вспоминает: «Когда осенью 1919 г. пришла повестка от белых – он нигде не служил, занимался практикой. Ему дали френч, шинель…»

Очень характерно и точно о положении в Киеве тех лет пишет Илья Эренбург в своей знаменитой книге «Люди, годы, жизнь»: «…Никто не знал, кто кого будет завтра расстреливать, чьи портреты вывешивать, а чьи прятать, какие деньги брать, а какие постараться вручить простофиле». И нет сомнения, что виденные в Киеве многочисленные и, по глубокому разумению, не вынужденные обороной убийства, объясняемые борьбой за власть, потрясли юную душу Михаила и позднее отразились без всяких сантиментов.

История менялась так быстро, что на самом деле то, что вчера казалось незыблемым на века, очень скоро превращалось во время одномоментно прошедшее. В газете «Киевлянин» передовая статья вещала: «В настоящее время исход борьбы Добровольческой армии с большевиками решен: большевистская сила окончательно сломлена, бандиты Ленина и Троцкого более не в состоянии оказывать Добровольческой армии мало-мальски серьезного сопротивления, а руководимым А. И. Деникиным армиям… остается только преодолевать пространство и налаживать тыл и гражданское управление в стране».