Михаил Ефремов. Последняя роль

Из интервью Михаила Ефремова Станиславу Кучеру, RTVI (2019):

Я учился в 31-й школе. Это за МХАТом на Тверском бульваре. Это серьезное было у меня потрясение. Когда я учился в 60-й школе до 4 класса, в 4 классе совершил хулиганский поступок. Меня назвали фашистом, выгнали из пионеров и из школы.

Я с мальчика трусы сдернул и в раздевалку девочкам его затолкнул. Мальчика без трусов. Раз – к девочкам в раздевалку! «Ха-ха-ха». И сказали, что «все, он теперь заикаться начнет». Но он не начал, все нормально. И оттуда меня родители забрали и отдали как раз за соседний дом с папиной работой, чтоб… тоже был. Уже в этой школе я увидел, что ребята ходят не в школьной форме, а в джинсах, что ребята пишут «Паркерами», что у всех какие-то сумочки.

У меня были классы «А» и «Б». У меня в одном классе училась внучка Промыслова, а в другом – внучка Устинова. Промыслов – это тогдашний Собянин, а Устинов – тогдашний Шойгу. Ну и как? Там утром в 8:30 подъезжало до хрена черных машин. Привозили детей в школу. Там все было…

Когда я перешел туда учиться и там меня встретили так – «ну и что там?». И, в общем, туда пришел Антон Табаков, который учился на три года старше меня, но в этой же школе. Он пришел и сказал: «Если кто-чего, со мной дело иметь будете…» Потом я так же приходил в классе 9-м, когда уже подрос, в 6 класс к Феде Бондарчуку и Стёпе Михалкову и говорил всему классу, что «если кто их тронет, то…» Такая мажорская среда у нас была.

По-моему, с Антоном в классе учились Никита Хрущёв (внук Хрущёва) и Серёжа Аллилуев, внук Сталина. Представляешь, какая школа, какие там вообще вот эти все штуки были? На мой взгляд, у нас была демократия.

Родителями не мерялись. Но мерялись все время какими-то типа машинками, потом чуть постарше стали – сигаретами. Когда я туда пришел, уже даже в 5 классе меня спросили: «Salem будешь?» Я говорю: «Я есть не хочу». Потому что я подумал, что это салями имеют в виду, колбасу. А уже покуривали. Никто даже не знал о существовании таких сигарет в СССР тогда…

Когда-то какое-то интервью я давал. И я, перефразируя Пушкина, сказал: «С моим умом и талантом родиться сыном Ефремова!».

Это такая штука, которая с тобой всегда. Ты с ней ничего не можешь сделать. И отношение людей такое. Когда я в институт поступал, конкурс прошел (на удивление) в школу-студию МХАТ, когда объявляли фамилии, кто прошел, объявили мою, сзади девочка девочке сказала: «Ну, я тебе говорила!» Я слушаю это за собой всю жизнь. Я так понимаю, что и дети мои это слышат.

Из интервью Михаила Ефремова журналу «Интервью» (2013):

Я воспитываю детей… невмешательством. Особенно сыновей – они у меня уже взрослые, состоявшиеся личности. Однажды мой второй сын Николай попал в милицию – я его подверг на месяц остракизму. И что? И ничего. Он сам вне зависимости от моего с ним общения сделал все необходимые выводы. Уверен, что правильные. С парнями вообще не надо церемониться. Не думаю, что навязывать им свой литературный вкус, в котором и сам, признаюсь, сомневаюсь – правильное решение. Главное, чтобы они прочли Библию, Тору и Коран. Это не религиозные книги, это духовная литература, которая многое объясняет. Она освящает.

Родители читали много и со вкусом. Если посмотреть на нашу библиотеку, то можно было увидеть много закладок в книгах. Но у нас не практиковались советы в части книг – каждый читал то, что хотел. Не припомню, чтобы отец мне говорил: «Миша, читай то-то, делай то-то». Разве что мама пыталась развивать мой литературный вкус, часто говорила: «Мальчик из такой хорошей семьи, а такой серый. Неудобно». А воспитание со стороны отца было другим – ни напутствий, ни советов, даже не могу сказать, чем именно, но он меня воспитывал, это точно. Наверное, тем, что он просто был рядом. Я думаю, что литература соответствует времени, в котором ты читаешь книги. Конкретный, отдельно взятый момент, когда у тебя в руках появилась эта книга. Хорошее у тебя настроение, плохое, пьяный ты или в депрессии, хочется ли тебе полежать или поплясать – вот при разном настроении любима разная литература. Например, в армии я нормально служил только первые полгода, а вторые полгода не знали, куда меня «пришпандорить». Вот я и взялся читать – Тургенева, Лескова, Гоголя. Тогда у меня были обстоятельства и настроение такое – подходящее чтению классики. В какие-то моменты мне очень помогло «Откровение Иоанна Богослова». Как ни странно, в определенный жизненный момент, достаточно сложный, я читал не самую легкую часть библейских сказаний. И она меня укрепила.

Из интервью Михаила Ефремова «Новому времени» (2015):

Я никогда с отцом не говорил о том, что происходит в стране, потому что и так все понятно было. Ведь именно из его книжного шкафа я впервые достал «Архипелаг ГУЛАГ» и другие запрещенные книги.

Отец никогда в школу не ходил?