Михаил Ефремов. Последняя роль

– Это я раскрою на судебном заседании. Сейчас государственное обвинение предоставляет доказательства. Потом выступит потерпевший, а потом мы будем. Вот тогда, когда наша очередь наступит, и представим все аргументы.

Тот аспект, что ваш доверитель – профессиональный актер, очень многих людей подталкивает к разным выводам. Допустим, когда его увезли в больницу, говорили, что он сыграл этот приступ.

– Вы знаете, Бог этим людям судья. Эти люди потеряли честь, совесть и мораль. Я по-другому не скажу. Михаила как овощ привезли. Я же позже приехал, в суде задержался. Врачи мне говорят: «Вы знаете, его надо немедленно госпитализировать, у него ситуация никакая». Я такого беспредела не видел: секретарь суда находится у пристава в кабинете, с кем-то разговаривает, решение принимают, что делать врачам. Врач не должен согласовывать – пациента можно увезти или нет.

Я был у председателя Пресненского суда, на эту тему с ней разговаривал. Говорю: «Вы поймите, это дело политическое». Я «погасил» американского журналиста, европейского журналиста, украинского журналиста. Они все хотели из этого делать шоу, якобы этот процесс – заказ Путина. А я им сказал: «Подождите, а Путин ему наливал?»

Ну, Джигурда говорит, что ФСБ подстроила аварию.

– Это глупость.

Насчет Путина. В социальных сетях обильно обсуждали ваш рассказ о том, что на кухне у Михаила…

– Это правда, у него портрет Путина висит.

Многие, может, думают, что он хочет Путиным прикрываться, чтобы ему меньше срок дали. Это глупость. Я его спросил: «Вот, стишки вы читали про Путина. Это что такое?» Он говорит: «Эльман, я актер».

Вот играет педофила актер, он что, педофил? Актер на экране или на сцене кого-то убивает, он что – киллер? Мы забыли, что есть два Ефремова: актер Ефремов и личность Ефремов.

Я серьезно взялся за эту семью, за их защиту, когда увидел, что это за люди.

А что за люди?

– Крайне добросовестные, крайне порядочные люди. Я даже порой шучу, говорю: «Вы чего, не из сферы искусства, что-ли?» (Смеется). У Михаила, знаете как? Что нравится, не нравится – все в лоб высказывает. А многие таких людей не любят.

Соня, жена, – то же самое. У нас вообще-то с ней первоначально были очень плохие отношения.

Разве?

– Само собой. Потому что я никому не позволяю в работу вмешиваться. Она хотела узнать все. Я говорю, нельзя, не могу рассказать. Потому что, я думал, она поделится со своей подругой, мамой… Но вот в этом я ошибся. Я потом понял, что она – за семью: «Эльман, мы вам мешать не будем».

Ну а ее-то хотя бы в какие-то вещи посвящаете, которые почему-то, ссылаясь на тайну следствия, категорически отказываетесь рассказывать журналистам? Допустим, по вашей версии, в тот трагический вечер Миша ехал к матери какого-то своего товарища из Одессы?

– Да, это правда.

Почему вы скрываете имя этого человека?

– Он отказался (речь идет об актере Алексее Горбунове, поддержавшем Евромайдан. – Е.Д.). Я очень сильно расстроился. Говорит, «пожалуйста, не надо называть мое имя».

Вы с ним общались?

– Конечно. Он сказал, сейчас общественный резонанс такой, пожалуйста, не надо. Говорю: «Вы же друзья, он не просто так поехал». Он: «Поймите меня правильно». Я говорю: «А почему Михаила никто не хочет понять? У него трудные дни. И именно здесь нужны друзья, а не за столом». Но человек отказался. Я лично общался с ним дважды.

Вы считаете, президент Путин находит время следить за этим делом?

– Вы как себе представляете, Путину делать нечего, сидит только смотрит, чем у Ефремова дело закончится? Если бы до него всегда доносили, как есть на самом деле, уверяю, он всегда принимал бы правильное решение. Он не захочет, чтоб невинный человек сел.

Я не хочу из дела Ефремова шум делать, вот эта наша нынешняя работа меня жутко колбасит. Раздули ради пиара.