Сносился я с графом Браницким 2-м письменно чрез своего крепостного человека Андрея Иванова, а живет оный на Сергиевской улице в доме Графини Хвостовой на квартире родственницы моей Елизаветы Алексеевны Арсеньевой, Граф Браницкий 2 имеет жительство на Невском проспекте в собственном доме.
Караульный офицер того числа был гвардейского Экипажа, кто именно не помню.
Видел ли кто мое свидание с г-м Барантом сего я не знаю, ибо не заметил присутствовал ли кто-нибудь вблизи нас. К сим ответам моим подписуюсь Лейб гвардии Гусарского полка
ВОПРОС 2. Все вышеписанное по истинной ли правде вы показали, а также справедливо ли описано Вами помянутое объяснение 25 марта, по чьему требованию вы его писали и утверждаете ли оное в полной силе в присутствии Военно-Судной комиссии?
ОТВЕТ. Все вышеписанное показал по истинной правде; также справедливо мною написано объяснение 25 марта, которое отбирал от меня С.-Петербургский Плац-Майор флигель-адъютант барон Зальц; и утверждаю оное в присутствии военно-судной комиссии.
Приложение VI
«Соглашаясь на напечатание избранных тобою его бумаг, которые я берегу, как лучшие мои воспоминания, я считаю необходимым к избранному тобою письму его, писанному ко мне в Петрозаводск, присовокупить мои объяснения. В этом письме Мишель, между прочим, написал, что я пострадал через него.
Я всегда был убежден, что Мишель напрасно исключительно себе приписывает маленькую мою катастрофу в Петербурге в 1837 году. Объяснения, которые Михаил Юрьевич был вынужден дать своим судьям, допрашивавшим о мнимых соучастниках в появлении стихов на смерть Пушкина, – составлены им вовсе не в том тоне, чтобы сложить на меня какую-нибудь ответственность и во всякое другое время не отозвались бы резко на ходе моей службы; но, к несчастию моему и Мишеля, я был тогда в странных отношениях к одному из служащих лиц. Понятия юриста, студента Московского университета часто вовлекали меня в несогласия с окружавшими меня служаками, и я, зная свою полезность, не раз смело просил отставки. Мне уступали, и я оставался на службе при своих убеждениях; но когда Лермонтов произнес пред судом мое имя, служаки этим воспользовались, аттестовали меня непокорным и ходатайствовали об отдаче меня под военный суд, рассчитывая, вероятно, что во время суда я буду усерден и покорен, а покуда они приищут другого способного человека. К счастию, ходатайство это не было уважено, а я просто без суда переведен на службу в губернию; записываю это для отнятия права упрекать память благородного Мишеля. Самые же стихи его были отражением мнения не одного лица, но весьма многих, и вот как они составились. Убийство А. С. Пушкина так глубоко потрясло грамотные слои общества, что почти повсюду сматривали вопрос, как будет наказан Дантес? И тогда как иные желали, чтоб иностранец, убивший в поэте часть славы Русского народа, был, как лицо, состоящее на русской службе, наказан по русским законам; другие предсказывали, что Дантес, как иностранец и аристократ, остается не наказанным, несмотря на наши законы. Большая половина известной элегии, в которой Мишель, после горячего спора на нашей квартире, высказал свой образ мыслей, написана им была без поправок, в несколько минут (Мишель почти всегда писал без поправок) и как сочинение было современно, то и разнеслось очень быстро. Повторяю, мне не в чем обвинить Мишеля. Прощай, желаю поскорее видеть в печати твой труд.
Приложение VII
По предписанию г. Министра Внутренних Дел о дозволении перевести тело умершего г. Лермонтова из Пятигорска в Чембарский уезд для погребения на фамильном кладбище.
МИНИСТЕРСТВО ВНУТРЕННИХ ДЕЛ
КАНЦЕЛЯРИЯ
ОТДЕЛЕНІЕ I.
СТОЛ I.
№ 481.
ПО ВЫСОЧАЙШЕМУ ПОВЕЛЕНИЮ.
1) Господину Пензенскому Гражданскому Губернатору.