Михаил Калашников

Помню, как однажды наш лейтенант приказал мне залезть на высокое дерево и попытаться рассмотреть вражеские позиции. Взобравшись на достаточную высоту, я увидел, что немцы совсем близко. Так близко, что мне не удалось остаться для них незамеченным — меня сразу же стали обстреливать. Пули засвистели рядом со мной, срезая ветки дерева и осыпая листву. От неожиданности и испуга я так быстро заскользил по стволу, что в считаные секунды оказался на земле. Да, неприятно было ощутить себя живой мишенью!.. Ведь мы, танкисты, чувствовали себя гораздо уверенней и безопасней в танке, хотя и видели часто, как те горят, превращаясь в бесформенную груду металла…»

В 6 утра 31 августа немецкие танки при поддержке авиации и пехоты предприняли сильную контратаку на 108-й мотострелковый полк в направлении Чеховка и Карбовка. Из Романовки, около леса, у высоты 182.8 был атакован 216-й танковый полк. Это было началом крупнейшего в начальный период Великой Отечественной войны танкового сражения. Произошло оно в 20 километрах западнее города Трубчевска. С немецкой стороны участвовало 300 танков. В результате к вечеру 31 августа части 108-й танковой дивизии оказались в окружении.

М. Т. Калашников:

«…Танкисты были вооружены только пистолетами ТТ.

Бесконечные марши, удары во фланг, короткие, но ожесточенные атаки, выходы к своим. Бросали нас преимущественно гуда, где туго приходилось пехоте.

…Помню, шли бои на дальних подступах к Брянску, и будто вновь слышу голос командира роты:

— Калашников, остаешься за командира взвода. Будем прикрывать правый фланг стрелкового полка. Внимательно следи за моей машиной…

Рота вышла на опушку леса. Земля исполосована рубцами гусениц. Эти следы оставили мы, танкисты, утром, участвуя в контратаке. Бой тогда был коротким. Командир умело маневрировал огнем и машинами. Благодаря этому нам удалось быстро отсечь немецкую пехоту от танков, поджечь несколько машин.

И вот фашисты днем снова предприняли атаку на господствующую высоту: восемь танков неторопливо двигались на позиции нашей пехоты. Находясь в танковой засаде, мы выжидали, стараясь не обнаружить себя. Чужие бронированные машины накатывались волной. Казалось, еще немного — и они достигнут вершины высоты. Мой механик-водитель не выдержал, по внутренней связи выдохнул:

— Что мы стоим, командир? Сомнут же нашу пехоту…

И тут поступила команда: зайти фашистским танкам в тыл. Стремительный рывок из засады, залповый огонь из пушек — и несколько немецких машин загорелось. Вражеская пехота, не успев отойти, полегла под пулеметным огнем. Мы убедились, насколько расчетливо поступил командир роты, не рванувшись в бой раньше времени.

Я старался не упустить из виду танк командира роты. А он неожиданно круто развернул назад. Сделал это командир решительно, быстро, уверенно. Очевидно, заметил, что немцы бросили в бой еще одну группу танков, пытаясь ударить во фланг и тыл.

Снаряды уже ложились рядом с нашими машинами, когда мы повторили тактический прием командира роты: вслед за ним мы на скорости скатились назад и скрылись в ложбине за высотой. Командир роты не только увел нас из-под огня противника, но и сумел вывести наши машины во фланг вражеским танкам. Получилась своеобразная карусель, в которой максимальные потери несли фашисты: их танки, то и дело вспыхивая чадными кострами, выходили из боя один за другим.

Но так было не всегда. Случались и обидные поражения, и горькие потери. Мы теряли товарищей, командиров, экипажи пополнялись новыми людьми. Словно в калейдоскопе, менялись лица, имена…

В один из дней мы получили приказ занять исходный рубеж в густой роще, хорошенько замаскироваться и быть в готовности к контратаке. Когда все работы по маскировке закончили, я решил проверить, как приготовлен к бою пулемет ДТ (танковый пулемет Дегтярева. — А. У.). Не обратив внимания, что подвижные части пулемета находились на боевом взводе, вытащил соединительный винт, и… тут началась самопроизвольная стрельба. Она могла бы дорого обойтись экипажу, и в первую очередь его командиру, если бы нас не прикрыли своим огнем от появившихся немцев соседи».

Во время боев 31 августа была потеряна связь с мотострелковым полком. В район его нахождения вместе с танковым полком был направлен начальник оперативного отдела дивизии майор Бокарев с приказом удерживать занятые там позиции, отходить только по сигналу, район сбора — северная опушка леса 600–700 метров южнее Карбовки. После получасового артиллерийского огня с целью прикрытия наших танков командиру танкового полка был отдан приказ отходить. Мотострелковый полк в течение дня продолжал отражать атаки противника из Чеховки и Карбовки. Понесший потери 216-й танковый полк отошел в лес южнее поселка Покровский.