Михаил Карпов

Настроение у меня было ниже плинтуса. Ночь, проведенная на нарах, не располагает к радости, а кроме того, и самое главное, – Оля. Ну как же так?! Ну почему?! И почему такая пакость случилась со мной? Мне что, мало всего? Почему Провидение отбирает у меня тех, кто мне дорог? Я что, крайний? Некому больше напакостить?!

От одной мысли, что сейчас Оля… моя Оля лежит на холодном столе морга и в ней копаются равнодушные эксперты, приводила меня в такое уныние, что хоть стреляйся. Она радовалась, она мечтала, и… вот так все закончилось?! Нет, ребята. Я так это не оставлю! Гори оно все огнем – и страна эта, и жизнь моя, – но я вас достану! Все равно достану!

Даже есть не хотелось. И только когда Зина водрузила на стол два здоровенных блюда с пирогами, я почувствовал, как потекли слюнки. А еще она поставила на стол бутылку вина, разлила по трем стаканам и… один стакан накрыла кусочком пирога.

– Пусть ее душа успокоится! – сказала Зина и подняла свой стакан. – Давно не пила, но это тот случай, когда НАДО. Не чокаясь, за Оленьку!

Мы выпили, и у меня защипало глаза. Чувствительный становлюсь на старости лет. Уходили друзья, всякое бывало. Отец и мать умерли – хоронил. И дед с бабушкой. Думал, теперь только меня будут хоронить – хватит это делать мне! А оно вон как вышло.

А потом я пошел в свою комнату и лег на кровать. Видеть никого не хотелось, даже Зину. Просто лежал и смотрел в потолок. Часа два лежал – вспоминал свою жизнь, вспоминал ушедших товарищей. Вино меня совсем не взяло – ну что там стакан какого-то «компота»? Чисто символически. Хотя и отвык уже от алкоголя… Нет, тут совсем другое. Олина смерть – как сломанная плотина, воспоминания хлынули потоком, и я в них просто захлебнулся…

Очнулся, когда чья-то рука вытерла мне слезы. Я даже не заметил, как эти самые слезы потекли из моих глаз. И не заметил, как Зина подошла и присела рядом. А потом и прилегла. И так мы лежали, прижавшись друг к другу, – два одиночества, два человека, для которых в этом мире больше никого нет. Только нас двое. Только мы. Щепки, отколотые от ствола жестоким лесорубом и плывущие по течению ручья. Куда нас принесет – не знаю. Просто живем, просто… такая вот судьба.

Не заметил, как уснул. Проснулся от звонка в дверь. Открыл глаза, услышал сопение Зины, пристроившейся пыхтеть в мое плечо. Она тоже услышала, подхватилась, коротко, хрипло шепнула:

– Я узнаю, кто это там ночь-заполночь. Неужели опять милиция? Ты на всякий случай будь готов – вдруг снова возьмут, так хоть оденься как следует. И не бойся ничего – вытащу! Хрен им, а не ты!

Я кивнул и, провожая взглядом Зину, быстро натянул штаны и рубаху. После того как меня по пояс голым провели по осенней улице, мне как-то больше не хотелось это повторить.

А потом в голову вдруг молотом ударила мысль: с какого хрена? Почему это милиция снова меня задержит? Не может этого быть! Расклад мне ясен, им тоже ясен – что им может быть от меня надо? И кто это может прийти глубокой ночью?!

И я бросился к выходу:

– Зина! Не открывай!

Но она уже открыла замок. Скорее всего, если бы не было этих событий и если бы она не чувствовала себя в безопасности (мужчина в доме!), никогда бы не открыла дверь в такое время суток. Какие могут быть повестки в два часа ночи?

И, черт подери, глазка в двери у нее не было! Почему – не знаю! Ну вот не было, и все тут! Непуганые люди, непуганое время. Это не девяностые с их стальными дверями, которые и «калаш» не пробьет.

Дверь резко распахнулась, Зина вскрикнула, и в прихожую влетели трое – впереди высокий парень, который держал в руках что-то похожее на обрез. Позади – двое со здоровенными ножами и арматурами. Лезвия ножей блестели в свете лампочки, горевшей на лестничной площадке, и ножи казались огромными, как мечи викингов. Непропорционально огромными!

Первый направил на меня обрез, но выстрелить не успел. А может, подумал, что я тут же испугаюсь обрезанной двустволки, направленной мне в живот, и остановлюсь? Но я не испугался. И не остановился. Не потому, что такой герой, – просто у меня отключился мозг и включились рефлексы. И первое, что я сделал, – увел ствол обреза вверх, направив его в голову хозяина, при этом с хрустом вывернув пальцы владельца и скорее всего их сломав. Выстрелить теперь он не мог – во-первых, снес бы себе голову. Во-вторых, сломанными пальцами нажать на спусковой крючок достаточно проблематично.

После того как я выдернул обрез из рук убийцы, первое, что следовало сделать нормальному бывшему омоновцу, – это разнести голову злодея выстрелом. Но я не стал этого делать. Стволом ткнул в горло, блокируя гортань, а затем с силой шарахнул обрезом по голове противника с таким расчетом, чтобы оглушить, но не проломить череп. Парень упал как подкошенный.

Все произошло быстро, настолько быстро, что его подельники успели сделать только один шаг, пытаясь проникнуть в квартиру. Когда их предводитель упал и они оказались под стволом обреза – замерли, вытаращив глаза и раскрыв рты.

Вот теперь повоюем! «Теперь у меня есть пулемет! Хо! Хо! Хо!»