Михаил Карпов

Гостиница «Россия» была великолепна! Это потом, в девяностые, в ней образуется субкультура тараканов, отличающихся беспредельной наглостью и таким же беспредельным умом. Стоило оставить на столе в номере какую-нибудь еду, тут же из-под телевизора «Голдстар» выскакивала банда усатых хапуг, хватала все, что может уцепиться, и утаскивала на свою базу – во внутренности корейского чуда электроники. Вся эта гостиница в девяностые была внешне монументальная, даже пафосная – коридоры в ковровых дорожках, важные коридорные дамы сидят за столиками и внимательно бдят, как бы в номер не прокралась девушка с пониженной социальной ответственностью, не отстегнув коридорной за право посещения клиента. Фикусы в кадках, пальмы, здоровенный холодильник, заполненный ледяными сифонами с газировкой, широкие лестницы по углам гигантского здания.

И как оказалось – практически ничего не изменилось. Только ковровые дорожки поновее, стены почище и номера посветлее. А может, просто кажется. По контрасту с тем временем. Девяностые годы были такими… черными, что черным, темным казалось и все вокруг – деревья, здания, люди… Грязь, толпы нищих, плохо одетых людей на грязном, заплеванном, замусоренном тротуаре, стены, оклеенные тысячами и тысячами объявлений, в которых можно было легко отследить происходящую катастрофу. Люди искали работу, продавали вещи, искали свое место в жизни и не находили его. Инженеры подрабатывали извозом на своих стареньких машинах, молодняк шел в бандиты, ибо не видел другого пути выбиться в люди (кому оно нужно, это высшее образование!), а те, кто хотел завести ребенка, оставляли эту идею. Потому что просто не прокормить. И настало такое время, когда в стране умирало больше людей, чем рождалось. Народ просто начал вымирать. Даже вспоминать тяжело…

Первое, что я сделал в номере, это налил ванну. Потом сбросил с себя одежду и с наслаждением погрузился в горячую воду. Все-таки после поезда обязательно надо мыться. Вроде бы и не пачкаешься, но кажется, что на коже остается дорожная пыль, будто долго ехал по пыльной сельской дороге на рейсовом автобусе. Неприятное ощущение!

Выбравшись из ванны, вытерся, надел чистое белье, упал на постель и долго лежал, обдумывая произошедшее со мной за этот день. То, что сегодня случилось, иначе как сказкой и не назовешь. Нет, все-таки хорошо быть советским писателем! Только ради этого стоит сохранить Советский Союз! Хе-хе…

А потом неожиданно уснул. Провалился в сон, будто не спал много, очень много дней. И проснулся только утром, когда до самолета оставалось три часа. Больше никуда в городе я не сходил. Да и куда потащишься с такой-то суммой денег? Остановят те же менты, и доказывай, что не сберкассу ограбил. А могут и вообще по башке дать и отобрать все деньги. И по фигу им, что ты писатель и, возможно, даже очень даже крутой. Вот что с писателем Курочкиным сотворили в 1968-м, два года назад – с тем, по книге которого сняли фильм «На войне как на войне» (замечательный фильм, надо сказать!). Курочкин выпил на каком-то торжестве, и на улице его остановил милицейский патруль. Отвели «пьяницу» в пикет и там начали бить. Я не знаю, зачем били, может, сказал им что-то обидное. Только избили так, что он стал инвалидом. Инсульт случился, после чего Курочкин ослеп и даже не мог говорить. Не знаю, наказали ли тех, кто его изувечил, но, даже если наказали, что это изменит? Скорее всего, ничего им за то не было. Отписались, прикрыли зад бумажками. Мол, напал на них. Милиция в этом времени неприкасаема. Ругают, кстати, 2018 год, мол, полиция беспределит. Так вот это полная чушь! Ментов нашего времени прижать – раз плюнуть! Вылетают из органов и садятся – просто со свистом! Не то что здесь…

Быстренько собравшись, выписался из гостиницы и потащился в метро. Нет, все-таки великолепная штука это самое метро! Жаль, что в Саратове нет такого чуда!

Домой. Скорее домой! Первый шаг сделан, посмотрим, во что это выльется…

_***

Здесь странный запах. Пахнет… властью и всезнанием.

И немного – дорогим табаком и «Шипром». Потому что работник Комитета государственной безопасности должен быть чисто выбрит, а что лучше дезинфицирует после бритья, чем старый добрый «Шипр»?

А еще – здесь тишина. Ковровые дорожки гасят звук шагов, которые могли бы потревожить тех, кто решает судьбы миллионов людей. Сбить их с мысли. С государственной мысли.