Но когда он совершил беспримерным образом великое дело спасения России и потом, окруженный сиянием громкой славы, выступил за пределы ее, тогда неисповедимые судьбы Божие пресекли нить достославной жизни его. Государь Император, расставаясь со своим фельдмаршалом и отправляясь в Дрезден, желал ему скорого выздоровления и прибытия к Его Величеству. Герой Смоленский, свято исполняющий волю своего возлюбленного монарха, был потом в Дрездене: но не доезжая города Бунцлау в нескольких верстах от Саксонской границы, вышел он из кареты, дабы проехаться верхом. В то время погода случилась туманная и сырая, снег и дождь шел попеременно, и светлейший князь, ехавши верхом, по всегдашнему своему обыкновению, в одном только мундире, почувствовал болезненный озноб, сел снова в карету и, 5 числа апреля к обеду приехав в Бунцлау, остановился в небольшом, но довольно опрятном домике одного отставного прусского майора. Во весь день тот был он весьма скучен и ничего из пищи не употреблял. На другой день, 6 апреля, в Вербное Воскресение было с ним еще хуже, и он принял лекарства: таким образом, на третий день почувствовал он себя лучше, и хотел уже отправиться снова в путь, но доктор, его пользовавший, уговорил его отложить поездку еще на некоторое время.
На четвертый день снова сделалось с ним еще гораздо хуже: он почувствовал во всем теле чрезвычайную слабость, и потому принужден был уже лечь. Тщетно известнейшие доктора российские и присланный от короля прусского славный в целой Европе лейб-медик Гуфеланд истощали все свое искусство к восстановлению здоровья сего великого героя, тщетно запрещали ему говорить, дабы вступившие в грудь его мокроты осадились; что день, то с ним делалось хуже, слабость всех его нервов дошла до такой степени, что с великим трудом мог он подписывать бумаги, а наконец был не в состоянии делать и сего.
Прусский лейб-медик Гуфеланд, предвидя, может быть, неизбежную кончину престарелого вождя, отправился обратно. По отъезде его светлейший князь перестал уже принимать и лекарства[51], выключая тогда, когда сказывали ему, что Гуфеланд о том просит его; о сем лейб-медике имел светлейший князь хорошее мнение и великую к нему доверенность. Но никакие пособия не были уже действительны; князь Кутузов исполнил долг христианина: исповедался и приобщился Святых Христовых Таин. После одиннадцатидневной болезни 16 апреля в четвертый день Святой Пасхи, в среду в половине десятого часа пополудни величайший из героев нашего времени, спаситель Отечества, освободитель пол-Европы, князь Голенищев-Кутузов-Смоленский на 68 году от рождения, среди побед и славы преставился от сей временной к вечной жизни.
Никакое перо, никакая кисть, никакое красноречие не сильны выразить тех чувствий душевного прискорбия, которые произвело в человеколюбивом сердце Государя Императора известие о кончине столь знаменитого его фельдмаршала.
В ознаменование уважения своего к великим заслугам его, правосудный и вместе благодарный монарх тотчас дал высочайшее повеление тело князя Кутузова отправить в Санкт-Петербург и погрести со всеми высокому званию покойного приличными почестями.
Известие сие получено 18 апреля в местечке Фробурге, где находилась тогда главная квартира Его Императорского Величества, и все войско поражено было неизъяснимою горестию; в журнале о военных действиях обнародовано было о сем следующее:
Изумленная Европа, казалось, не хотела верить, чтобы бессмертный Герой Севера, великий вождь могущественного Александра был подвержен законам общего всем рока.