По принятии главного начальства над российскими армиями князь Кутузов ровно в восемь месяцев сокрушил приведенные Наполеоном в Россию бесчисленные вражеские силы и с берегов Оки привел среди побед вверенных начальству его воинов на берега Эльбы. Он положил основание восстановления независимости и свободы Европы. Он опочил на лаврах, которые никогда не увянут. Свежую могилу друга и благодетеля человечества орошают слезами горести и усыпают цветами вечного обожания. Александр и Россия воздвигнут ему незыблемый, вековечный памятник. Самое время восчувствует к нему благоговение и пощадит его от сокрушения.
Между тем, на другой день по кончине светлейшего князя вскрыто было тело его и найдено, что внутренности его так были перепутаны, что самые доктора почитали чудесами, как он мог столь долго жить при такой болезни, от которой люди в самых цветущих летах умирают. Сверх того, сердце в нем оказалось удивительной величины. Подобное было, по свидетельству очевидцев, только у фельдмаршала графа Румянцева. Полагают, что если бы светлейший князь не имел упомянутой выше сего внутренней болезни и перенес приключившуюся ему простуду, то он жил бы до ста лет слишком.
По получении высочайшего повеления отправить тело покойного в Санкт-Петербург, оно было набальзамировано и положено в свинцовый ящик, и в деревянном поверх оного гробе, и в последних числах апреля повезено чрез Пруссию по тем дорогам, где удобнее можно было иметь лошадей; для сего от прусского правительства командирован был чиновник. Смертные остатки бессмертного князя Кутузова-Смоленского провожали от места, где он скончался, до самой столицы восемь чиновников: полковники Шнейдер, Скобелев, Ефимович и Сологуб и четверо из бывших при нем пяти адъютантов: Дишканец, Монтрезор, Кожухов и Злотницкий.
Мая 11 числа в третьем часу пополуночи бренные остатки князя Кутузова привезены были в город Митаву. Еще за две версты от города встреча телу учинена была купечеством, которое тотчас выпрягло лошадей у одра и, наложив приготовленные для того особые постромки, повезло на себе, обливаясь слезами. Таким образом, печальное шествие сие продолжалось, с пением священников и звоном колоколов, до тамошней церкви Святого Симеона, у которой отправляема была панихида при собрании великого множества народа. Усердное купечество повезло потом покойного еще около версты за город, где выстроены были в два ряда находившиеся там войска, которыми отдана была телу честь и учинено три залпа из ружей. Восклицания народа изъявляли глубокую его благодарность к деяниям сего мужа, почившего на поприще славы, по оставлении в сердцах истинных сынов отечества памятника вечной к нему признательности.
За несколько верст до Риги высланы были на встречу тела депутаты от дворянства, и городская гвардия до самой почти станции Олай; за Двиною же ожидало духовенство. Народ, увидев гроб, тотчас отпряг лошадей и ввез оный на себе в город, бесчисленное множество людей провожали шествие, причем на всех судах по Двине вывешены были флаги и вымпелы, а с городских валов производилась пушечная пальба. Пред домом Шварценгейнтеров шествие остановилось и в присутствии гражданского губернатора, также знатнейших военных и гражданских чиновников отправляема была панихида. Потом тело знаменитого полководца повезено было народом далее за город, при всех приличных его высокому сану почестях и пушечной пальбе. Жители толпами следовали за оным; окна наполнены были повсюду множеством людей, и не было никого, кто бы с искреннейшею и почтительнейшею благодарностию не воспоминал о заслугах сего великого мужа. Трогательно было таковое зрелище скорбного благодарения. Оно было прекраснейшею жертвою великого народа великим заслугам великого героя.