Михаил Петров

— Я люблю тебя, — говорит она, вырывая пистолет из рук Исаака и быстро выпуская две пули в двух мужчин рядом с ней. Они падают на землю, и на складе воцаряется хаос.

Мои люди, до этого стоявшие как бесполезные ублюдки, начинают стрелять из своего оружия, когда я заползаю за металлическую балку, посылая автоматные очереди в толпу.

— Лия! — окликаю я ее, несомненно это выдаст мое положение, но мне наплевать.

Для меня ничто не имеет значения, кроме ее безопасности.

Ощущение такое, будто к моей голове подсоединяют металлическую трубу, и по лицу пробегает рябь боли. В следующем ударе один из людей Исаака налетает на меня и наносит сильный правый хук, прежде чем успеваю сориентироваться. Кровь хлещет у меня изо рта, когда еще один удар рассекает губу. Он заносит руку для завершающего удара, но я хватаю его за горло и сжимаю. Он вытаскивает нож, целясь мне в лицо.

Звук одиночного выстрела раздается у меня в ухе, когда пуля попадает ему в висок сбоку, и он падает навзничь.

— Лия, детка.

Я затаскиваю ее за балку и подставляю ей лицо, когда пули рикошетят вокруг нас.

— Ты в порядке?

— Да. А ты? — спрашивает она, проводя большим пальцем по моей окровавленной губе.

— Конечно. Тебе нужно убираться отсюда. Я прикрою тебя.

— Давай не будем тратить наши последние минуты на бессмысленные споры. Я не оставлю тебя.

Мы сражаемся, мы умираем, но мы делаем это вместе.

Я бы вытащил ее оттуда, если бы мог, но я знаю, что она не сдвинется с места.

— Боже, я люблю тебя, — говорю, целуя ее в лоб. — Прости, что потратил столько времени впустую. Сейчас у нас бы было пятеро детей.

Мы с Лией обмениваемся слезливым, полузадушенным смехом.

— Когда все это закончится. Когда мы… — ее голос срывается. — Приди и найди меня, детка.

Я прижимаюсь губами к ее и целую, как будто это в последний раз. Потому что так оно и есть.

— Ya tebya lyublyu.

— Я тоже тебя люблю.

После последнего поцелуя мы вскакиваем на ноги, готовые вступить в бой. Но когда наводим оружие, раздается шквал автоматных очередей, и мы падаем на пол. Наступает оглушительная тишина, пока в нашем направлении не раздаются торопливые шаги.

— Лия? Михаил?

Глаза Лии расширяются, когда раздается голос Родриго. Ее резкие движения поднимают пыль вокруг наших лиц, когда она смотрит на меня, неуверенная, что делать. Если он здесь, чтобы забрать ее у меня, ему придется вырвать ее из моих мертвых рук.

— Лия, — зовет он, теперь его тон мягче. — Пожалуйста, не умирай. Папе повезло, что я не перерезал ему гребаное горло и не повесил его на мосту. Но если он заставит меня…

В его голосе слышится надлом, и Лия не колеблется.

— Родри?

Его пистолет падает рядом с ним, когда она бросается в его объятия.

— Как насчет того, чтобы ты ответила на свой чертов звонок? — говорит он, поднимая ее с пола в крепких объятиях.

Позволяя им насладиться моментом, я вздыхаю с облегчением, пока краем глаза не замечаю движение. И уголок моего рта кривится в усмешке.

Исаак пытается ползти по полу, скользя в луже собственной крови. Я опускаюсь на колени рядом с ним и переворачиваю его на спину.

— Если ты продолжишь двигаться в таком темпе, я уверен, ты доберешься до двери, прежде чем истечешь кровью.

Он пытается заговорить, но давится кровью, капающей у него изо рта.

— Тебе было что сказать раньше, когда ты проявил неуважение к моей девушке, и я не могу оставить это без внимания, Исаак. Ты должен мне свой язык.

Я похлопываю себя по карманам.

— К счастью для тебя, у меня нет с собой ножа.

Сжимаю пальцы на его горле.

— Но не волнуйся, я могу проявить изобретательность.

Я сжимаю его шею до тех пор, пока кожа не лопается, и его рот не раскрывается в беззвучном крике. Он вцепляется мне в руку, но я продолжаю сжимать его горло, пока он дрожит и бесполезно пытается отбиться от меня.

— Ах, вот оно что.

Хлюпающий звук наполняет меня чувством удовлетворения.

— Uvidimsya v adu.

Исаак все еще дергается, когда я выпрямляюсь и показываю его вырванный чертов язык через всю комнату, где все полетело к черту.

Все это не имеет значения, когда я вижу улыбающееся лицо женщины, которую люблю. Мир может рухнуть и сгореть дотла вокруг нас, но пока она рядом со мной, всегда есть завтра.

ЧИКАГО, ИЛЛИНОЙС

Волны темных волос ниспадают ей на спину, когда она крутится перед зеркалом, разглаживая руками облегающее белое платье… третье, которое она примеряет за последний час. Неуверенность мелькает на ее лице, и она со вздохом поражения тянется к молнии на боку.

— Не смей это снимать.

Лия вздрагивает и резко оборачивается.

— Я не уверена, что это то, что нужно, — говорит она, возвращаясь к своему отражению.

Я подкрадываюсь к ней, убирая волосы с ее плеч и оставляя поцелуи на ее коже.

— В чем дело, любовь моя? Ты выглядишь… Черт, ты выглядишь восхитительно.

Она закрывает глаза и прижимается к моей груди.

— Я нервничаю, Михаил. Твой отец знает, кто я и что представляю для тебя, твоей семьи и его империи. Боюсь, он меня не примет. Как и твои братья. Особенно когда они узнают, что мой отец вступил в союз с Юрием.

— Посмотри на меня.