Михаил Петров

После секундного колебания она встречается со мной взглядом в зеркале.

— Моя семья примет тебя с распростертыми объятиями, потому что ты женщина, которую я люблю. Они все знают, что произошло, и все еще рады познакомиться с тобой. Я гарантирую. И Роман с Надей будут там.

Она вздыхает и кивает, снова переводя взгляд на платье.

— Я доверяю тебе.

— И даже если по иронии судьбы они этого не сделают. Это ничего не меняет, красотка, — я наклоняюсь к ее уху. — Помни, что я сказал, я сожгу мир дотла для тебя.

Лия позволяет себе растаять в моих объятиях.

— Я люблю тебя.

— И ты должна знать, единственная причина, по которой я не снял с тебя это чертово платье, это то, что я пообещал отцу присутствовать.

Я притягиваю ее ближе, мой член упирается ей в спину.

— В противном случае, ты была бы сейчас обнаженной на этом столе, для меня, пока бы я наслаждался своим маленьким рождественским ужином.

Лия оборачивается, завораживающая улыбка изгибает ее шикарный рот.

— Тогда нам лучше поторопиться домой.

— Я думаю, это мило, что ты думаешь, что я не овладею тобой до конца вечера.

Смеясь, она поднимается на цыпочки и целует меня.

— Если ты думаешь, что мы занимаемся сексом в доме твоего отца, ты глубоко ошибаешься.

— Вызов принят.

— Михаил, нет! Ни в коем случае.

Я поднимаю ее и перекидываю через плечо, прежде чем она успевает меня остановить.

— Что ты делаешь? — спрашивает она, заливаясь смехом.

— Чем скорее мы уйдем, тем скорее я поем.

РЕЗИДЕНЦИЯ НИКОЛАЯ И НАТАЛЬИ ПЕТРОВЫХ

Я вижу, как отец целует свою жену, нежно касаясь ее округлившегося живота, прежде чем она прощается и покидает кабинет. Несмотря на мои первоначальные сомнения из-за разницы в возрасте, он никогда не выглядел более счастливым. Взглянув на мою девушку рядом со мной, я понимаю, что мне некого осуждать. И я не могу не радоваться, что он нашел кого-то, кто вытащил его из тьмы спустя десятилетие и дал ему то, чего, как он думал, у него никогда не будет.

Скоро здесь появится малышка Нора, и она будет самым избалованным и защищенным ребенком в Чикаго.

— Михаил, — говорит он по-русски, — ты можешь остаться, пока мы не обеспечим безопасность активов и не укрепим наших союзников и бизнес в Техасе.

Моя рука инстинктивно обвивается вокруг талии Лии.

— И, конечно, ты тоже, Лия, — говорит он, и в уголках его глаз появляются морщинки от улыбки. Когда он официально принимает женщину, которую я люблю, тяжесть какого-то неизвестного стресса, о котором я и не подозревал, спадает с моих плеч.

— Спасибо, — отвечает она, возвращая ему улыбку.

Мой отец обходит свой массивный стол и хлопает меня по груди.

— Ужин примерно через тридцать минут. Ключи и документы на вашу собственность в моем верхнем ящике стола, если вы хотите взглянуть.

— Мы наверстаем упущенное, — говорю я, когда он выходит.

— Все прошло лучше, чем я ожидала.

— Я знал, что он полюбит тебя.

Я выдвигаю ящик стола и ищу документы, о которых он упоминал.

— Не забегай вперед, Микки. Это только первый день.

Когда вытаскиваю файл со своим именем, в бело-синей рамке, спрятанной под ним, появляется мое имя.

Я очень рад за своего отца и его жену, но чертовски уверен, что не хочу, чтобы мне в голову приходили картинки, когда я натыкаюсь на его запас смазки.

— Этот старый, грязный ублюдок.

Рот Лии приоткрывается, веселье освещает ее лицо.

— Ты говоришь о своем отце?

— Ага, — смеюсь я, бросая ей нераспечатанный тюбик.

Застигнутая врасплох, она пытается поймать его в воздухе, затем разражается смехом.

— Михаил! Почему ты трогаешь смазку своего отца? Оставь этого человека в покое.

Я откладываю папки и тянусь к ней, устраивая ее тело между своих ног и облокачиваясь на край стола.

— Я не виню его. Я по-прежнему буду гнуть, ломать и опустошать тебя при каждом гребаном шансе, который у меня будет, когда я буду в его возрасте.

— Ты? — спрашивает она, приподнимаясь, чтобы поцеловать меня.

— Я никогда не устану от твоей хорошенькой киски, любовь моя. Если бы я мог дать ей в жизни только две вещи, это были бы оргазмы и причины заставить ее смеяться.

— Приятно это знать.

Я смотрю на часы.

— У нас есть двадцать пять минут.

— До ужина?

— Нет, чтобы ты позволила мне уложить тебя на этот стол и использовать эту смазку с пользой.

Она качает головой, улыбаясь от уха до уха.

— Этого не будет, Микки.

Когда она пытается отстраниться, я тяну ее назад и прижимаю ее тело к дереву, моя рука скользит вверх по бедру.

— Я весь чертов вечер ходил со стояком из-за твоего короткого платья. Ты заметила, как я трахаю тебя глазами, не так ли, красотка? И я знаю, тебе это нравится.

— Нет, — шепчет она, раздвигая для меня бедра.

Я запускаю палец в ее стринги, и она насквозь мокрая.

— Лгунья.

— Черт.

— Вот оно. Это моя девочка. Откройся еще немного.

Прижимая ее грудью к столу, я натягиваю греховное платье выше ее задницы.

— Так чертовски красиво, moya lyubov.

— Михаил… дверь не заперта, детка.

— Ты хочешь, чтобы я запер дверь? — спрашиваю, покрывая поцелуями заднюю часть ее бедра.

— Да!

Я смеюсь и глажу ее клитор.