Михаил Романов

Пометы «за московское взятие», «за московское очищение» наводят на мысль, что передел земель приобрел широкие масштабы сразу после победы, что вполне соответствовало традиции. Всякая победа сопровождалась пожалованиями титулов и земель.

Земские власти нашли способ избежать раздоров. Участники земского движения получали новые владения по большей части из фонда дворцовых и черных земель.

Князь Дмитрий Пожарский был пожалован за победу вотчиной и поместьями: «новые дачи, что ему дали бояре и всею землею, как Москву взяли, в Суздале вотчины из дворцовых сел…». Член триумвирата был всего лишь стольником, а потому его награда была сравнительно скромной — 2500 четвертей. Боярин Трубецкой получил в десять раз больше.

В ходе «московского строения» пересмотрены были незаконные дачи — земельные пожалования самозванцев. В Первом земском ополчении служили многие бывшие тушинцы, получившие от «царька» жалованные грамоты на обширнейшие земли.

Составители списка четко выразили свое отношение к тушинским приобретениям. Против фамилии Казарина Бегичева, фаворита Лжедмитрия II, в списке значится: «а воровских дач за ним было много, и те воровские дачи у него все пойманы…».

Тушинцы не желали расстаться с богатствами, приобретенными на службе у «царя Дмитрия». Однако лишь немногие из них сохранили эти богатства. Так, «при боярех» за бывшим тушинским боярином Матвеем Колодкой-Плещеевым было закреплено село Плещееве, полученное им «по тушинской даче».

Власти утвердили земельные дачи, полученные дворянами от царя Василия за «московское сидение», то есть оборону Москвы от тушинцев. Последние же лишились земель, пожалованных им за осаду столицы при Шуйском.

Эта мера была достаточно рискованной. В Первом земском ополчении служило много дворян-тушинцев. Они не простили Трубецкому «московского строения». Фактически глава триумвирата предал товарищей по оружию, почему и утратил их поддержку, столь необходимую ему в период междуцарствия.

Трубецкой употребил доставшуюся ему власть, чтобы закрепить за собой все приобретенные ранее земли. Составители списка 7121 года старательно перечислили все доставшиеся ему владения под Москвой, на Рязани и в Мещере с пашней 12 596 четвертей. В угоду правителю дьяки не уточнили, от кого он получил грамоты на земли, от «царька» или в таборах под Москвой, какие земли даны были ему в вотчину, а какие — в поместье. В конце строки значилось: «Да за ним же город Вага с волостями».

После освобождения Москвы князь Дмитрий Пожарский остался на Арбате. Он лишь перебрался из тесной избы в Воздвиженский монастырь. Зато Трубецкой торжественно переехал на подворье Бориса Годунова в Кремль. Он продемонстрировал земщине, кто является подлинной властью в столице. Совет земли и духовенство объявили о передаче ему в наследственное владение Важской земли.

Долгое время Важское «наследное» княжение было яблоком раздора в думе. Изменник Михаил Салтыков выхлопотал «княжество» у короля Сигизмунда. Земское правительство объявило о передаче земли «боярину» Заруцкому. Салтыков укрылся за рубежом, Заруцкий порвал с освободительным движением. Вага осталась без владельца, и Трубецкой потребовал ее себе.

Дарственная грамота на Вагу была составлена как соборный приговор. Трубецкой получил землю от духовенства, служилых «царей», бояр, стольников, дворян и детей боярских, гостей, торговых и «всяких чинов людей Московского государства». Парадный экземпляр грамоты был украшен золотыми прописями.

Документ подтверждал положение Трубецкого как верховного правителя России: «бояре собрались подле князя и «за его разум и премудрость, и за дородство, и за храбрость, и за правду и за ревнительность по святых Божиих церквей…по великородству его в Московском государстве правителем избрали».

Грамоту Трубецкого подтвердили своими подписями князь Дмитрий Пожарский, Василий Бутурлин, сподвижник Ляпунова князь Иван Андреевич Голицын, князь Юрий Сулешев, Иван Биркин; бывшие тушинские бояре Михаил Бутурлин, князь Дмитрий Черкасский, князь Федор Борятинский. Из рядовых дворян только один удостоился чести подписать грамоту — захудалый Игнатий Михнев. Он был любимым спальником у Лжедмитрия II. В рукоприкладстве не участвовали Кузьма Минин, гости, казачьи атаманы.

Сказался раскол, царивший в верхах освободительного движения. Видные земские бояре, законно получившие думные чины, умыли руки. В грамоте отсутствовали автографы бояр Василия Морозова и князя Владимира Долгорукова, окольничих Семена Головина и Артемия Измайлова, земских дворян и воевод князя Федора Волконского, Ивана и Василия Шереметевых, Исака Погожего, князя Ивана Одоевского и многих других лиц.

Трубецкой располагал достаточной властью в столице, и духовенство не думало ему перечить. Дарственную грамоту скрепили престарелый митрополит Кирилл, троицкий архимандрит Дионисий, рязанский архиепископ Феодорит, хитрый Арсений и десяток чиновных монахов.