Михаил Ромм. Способ жизни

Это экранизация оперетты, написанной в 1913 году молодым композитором, студентом Петербургской консерватории Узеиром Гаджибековым. Музыкальная комедия быстро приобрела популярность. Ее ставили и в России, и за границей. Гаджибекову от этого было ни холодно ни жарко — гонораров он не получал. Никаких санкций за плагиат Советский Союз предъявить не мог, поскольку в то время еще не подписал Бернскую конвенцию об авторских правах. (СССР присоединился к ней в 1973 году, Российская Федерация — в 1995-м.)

Делались попытки экранизировать симпатичную оперетту, все неудачные. Лишь в 1937 году в Лос-Анджелесе вышел хороший фильм, да вот беда — под чужим именем.

Рассерженный плагиатом Гаджибеков позвонил Сталину, пожаловался на столь вопиющую несправедливость. Единственное, чем мог помочь в данном случае вождь, так это советом. Он посоветовал снять новый вариант «Аршин мал алана». Такой, чтобы утереть нос иностранцам.

Фильм был сделан, привезен в Москву, и, прежде чем показать Сталину, его посмотрела экспертная комиссия под председательством Ромма.

Действие картины происходит в начале ХХ века в Баку. Молодой купец Аскер надумал жениться. По восточному закону он не должен видеть лицо невесты до свадьбы. Однако у него нет ни малейшего желания жениться на ком попало. И вот, чтобы разглядеть лицо своей будущей жены, он прибегает к разным забавным уловкам. Основная из них заключается в том, что он выдает себя за продавца тканей. Прозвище «Аршин мал алан» переводится на русский как «Покупайте товар аршинами». Поскольку продавец вхож в разные дома, Аскеру удается рассматривать женские лица, чтобы сделать выбор…

Михаилу Ильичу фильм не понравился. Поэтому сразу после просмотра он обратился к присутствующим:

— Давайте, товарищи, не будем тратить время на эту ерунду. Я доложу, что картина посредственная. Запрещать ее не за что. Хвалить и подавно. Если выпустят в прокат, пускай выходит. Большой беды в этом нет.

Чувствовалось, что члены комиссии готовы с ним согласиться. Однако против такого решения неожиданно выступил до этого сидевший с безучастным видом Эйзенштейн. Он начал теоретизировать насчет стилистики картины, охарактеризовал фильм как образец национального искусства, рисовал шаржи на персонажей «Аршин мал алана».

Все сидят и не поймут: шутит Сергей Михайлович или говорит серьезно. Он же, войдя в раж, потребовал записать в протоколе свое особое мнение. Указать, что считает «Аршин мал алан» хорошим фильмом. Ромму понравилась та горячность, какую проявил классик. В глубине души он даже слегка пожалел, что поспешил высказать свое отрицательное мнение. Но — слово сказано.

^{Народный артист СССР певец Рашид Бейбутов}

^{1 января 1964}

^{[РИА Новости]}

Через три дня комиссия собралась снова. На этот раз присутствовал председатель Госкино Большаков. Когда Эйзенштейн начал говорить о своем особом мнении, Иван Григорьевич поддержал мэтра, заявив, что ему фильм тоже понравился. В результате комиссия дала картине посредственную оценку, посчитав, что ее можно выпустить на экран. В протокол было записано особое мнение Эйзенштейна, который оценил картину как хорошую, предрекал ей завидное будущее.

Самое интересное заключается в том, что боец-одиночка Сергей Михайлович оказался прав. Уже за первые два месяца проката «Аршин мал алан» посмотрело больше 16 миллионов зрителей, фильм получил Сталинскую премию, дублирован на бесчисленное количество языков, исполнитель главной роли Рашид Бейбутов стал звездой первой величины.

Глава одиннадцатая. Эпистолярная деятельность

После Октябрьской революции на волне лозунгов о построении светлого будущего, всеобщего братства разговоры о национальностях отошли на второй план. Мы — советские люди. Эта формулировка четко отпечаталась в сознании строителей нового общества: самого справедливого, самого миролюбивого, самого долгожданного. Но вот в какой-то момент, уже во время войны, словно отрыжка из гнилой утробы, на свет божий вылез пресловутый национальный вопрос. Михаил Ильич и как руководящий работник, и как режиссер заметил эту странность, однако сначала списал ее на случайность, боялся признаться даже самому себе, что подобная мерзость пустила ростки в нашей стране. Между тем его распоряжения под разными предлогами либо отменялись начальством, либо игнорировались подчиненными. На какие-то ключевые совещания отрасли его, заместителя председателя комитета, демонстративно не приглашали. К самым важным работам допускали только людей с русскими фамилиями, а режиссерам-евреям позволяли снимать лишь малозначащие фильмы, да при этом отправляли на периферийные студии, находящиеся за тридевять земель от Москвы.