Михаил Ромм. Способ жизни

Девушки идут на восток, передвигаясь по ночам, сторонясь людей. В пути Марина от полученных на фабрике побоев скончалась. Татьяна продолжает идти и в конце концов набредает на железнодорожный состав, в котором из Германии везут наших людей — остарбайтеров, раненых, покалеченных…

«На первый взгляд, в „крауссах“ нет ничего страшного, — говорил Михаил Ильич в интервью журналу „Красноармеец“. — Но их моральный облик отвратителен, их духовное ничтожество чудовищно, их оскудение безгранично. Они алчны, тупы, бесчеловечны. Современные фашистские солдаты — плоть от плоти, кость от кости обыкновенного, „мирного“, немецкого буржуа, „перевоспитанного“ в духе гитлеровской пропаганды»^[38].

Габрилович и Ромм работали стахановскими темпами. Писать сценарий они начали в первых числах апреля, а закончили его 30 мая. За это время Евгений Иосифович трижды уезжал во фронтовые командировки. Кузьмина находилась в Ташкенте, дочка — в Уфе. Чтобы оградиться от бытовых забот, проблем с питанием, Михаил Ильич перебрался в гостиницу «Москва», где трудился с утра до вечера.

^{Е. Кузьмина в фильме «Человек № 217»}

¹⁹⁴⁴

^{[Из открытых источников]}

Как нельзя кстати в эти дни в столице проходила организованная ЦК комсомола конференция, на которой присутствовали молодые люди, побывавшие в немецком рабстве и на собственной шкуре испытавшие все прелести арийской «цивилизации». Михаил Ильич беседовал с некоторыми из этих страдальцев. Их рассказы, наполненные событиями и деталями, давали неоценимую фактуру для будущего фильма.

Девушка из Ворошиловграда, попав в концлагерь, заболела там туберкулезом. При первой возможности она оттуда бежала. Увы, неудачно: пройдя чуть ли не всю Польшу, она, измученная, обессиленная, забралась в товарный вагон, где и заснула. Однако ночью этот вагон перецепили к другому составу, и беглянка вернулась в Германию. Правда, второй побег оказался успешным.

Другая девушка рассказывала, что немцы относились к ним, словно к неодушевленным предметам. Например, в распределительном лагере солдаты заставляли мыться в бане женщин и мужчин вместе и не понимали, почему те отказываются.

Чем больше подобных рассказов слушал режиссер, тем больше ему хотелось наряду с антифашистской линией усилить патриотический мотив фильма, подчеркнуть героизм советских людей.

…Едва друзья получили готовый материал от машинистки, как выяснилось, что напрасно торопились: Большаков отправился в длительную командировку по среднеазиатским республикам. Пришлось целый месяц ждать его возвращения.

За это время Ромм договорился с директором «Мосфильма» В. Н. Головней, что снимать будет у них. Предвидя вечное нытье любого директора о дороговизне, Михаил Ильич добровольно в режиссерском сценарии до минимума сократил количество объектов. С финансовой точки зрения для студии это выгодно. Ромм в самом начале просил у Большакова разрешения снимать в Москве. Здесь есть и актеры на роли немцев, и соответствующие реквизиты, мебель. Однако Иван Григорьевич не соглашался. Говорил, что Ромм два года ничего не снимал, пусть снимет в эвакуации хотя бы один фильм. А когда было снимать при загруженности работой в управлении?!

Договоренность с Головней несколько успокоила режиссера. Владимир Николаевич отнюдь не прочь работать с опытным постановщиком, уж он-то точно обедни не испортит. Однако, когда нарком вернулся в Москву, директор пошел на попятный. Видимо, вышестоящие товарищи его обработали. Начал говорить, что на фильм Ромма не хватает мощностей, павильоны заняты и тому подобное.

Опять в кабинете Большакова пошли споры, разговоры на повышенных тонах. С грехом пополам пришли к зыбкому соглашению: русские сцены снимать в Ташкенте, немецкие — в Москве.

Русских сцен в фильме — раз-два и обчелся. Михаил Ильич уехал в Ташкент, надеясь быстро снять там нужную долю и вернуться на «Мосфильм», чтобы снимать немецкую часть, то есть практически весь фильм. Однако, когда он выполнил ташкентскую норму, позвонил Большаков и приказал ему снимать «Человека № 217» только там.

Доведенный до отчаяния начальническими капризами Ромм уже не знал, куда обратиться. Решил пойти к первому секретарю ЦК компартии Узбекистана У. Ю. Юсупову и нашел в его лице неожиданного союзника.

Юсупов возглавлял республику с 1937 года. В Узбекистане он стал поистине культовой фигурой, полновластным хозяином. Без его ведома ничего не делалось, все безропотно подчинялись ему, боготворили его. Подхалимаж доходил до такой степени, что однажды во время войны в газете «Правда Востока» вместо привычного слогана появился видоизмененный: «Все под знамена Маркса, Ленина, Сталина, Юсупова». (Правда, Москва выразила недовольство подобной самодеятельностью. Был предупредительный звонок Поскребышева: вы уж там, друзья, полегче на поворотах. Товарищ Сталин неприятно удивлен легкомыслием и политической безграмотностью вашего редактора.)