Михаил Ромм. Способ жизни

Михаилу Ильичу к осечкам не привыкать, случались не раз. Благо, хоть дома мир и покой, наладилась личная жизнь. А ведь с каким пылом в Туркмении участники съемочной группы уверяли нежданно нагрянувшего Барнета в том, что у него не должно быть причин для ревности. Мол, между Кузьминой и Роммом ничего личного, исключительно творческие отношения. Однако закончились съемки «Тринадцати», группа вернулась в Москву, а жена к Барнету не вернулась — вышла замуж за Ромма. Вот и верь после этого людям.

Идти в загс не спешили. (Распишутся только 6 ноября 1940 года.)

Летом 1937-го молодожены сняли дачу. Там тишина, покой. Жена хлопочет у плиты. К новому папе ластится трехлетняя Наташа. Одним словом, идиллия. Ромм много писал, иногда делал кавалерийские наскоки в столицу. Негоже режиссеру запираться в башне из слоновой кости, необходимо быть на виду, мозолить глаза коллегам и начальству, иначе о нем забудут. В мире кино происходит столько событий, что если не ты их, то они найдут тебя.

Так и случилось. В один прекрасный день Михаил Ильич привез из Москвы сценарий. Называется «Восстание», автор Алексей Каплер.

Глава шестая. 78 дней одного года

В 1935 году Москинокомбинат был переименован по ленфильмовскому образцу — стал ныне всем известным «Мосфильмом». Роммовские «Тринадцать» вышли под его эгидой.

Дела студии шли ни шатко ни валко, скромно. А пора уже задумываться о приближающемся юбилее — двадцатилетии Великой Октябрьской социалистической революции.

К началу 1937 года в штате «Мосфильма» насчитывалось 20 режиссеров, в том числе и Ромм. План, составленный дирекцией, предусматривал выпуск двенадцати игровых фильмов. Михаил Ильич должен был ставить картину по сценарию Льва Славина «История одного солдата». Эйзенштейну предстояли съемки фильма «Бежин луг». Сценарий к ней написал Александр Ржешевский под впечатлением убийства пионера Павлика Морозова, разоблачившего собственного отца и погибшего от его руки. Драматургу достался готовый сюжет.

Когда шли съемки, Сергей Михайлович заболел черной оспой. Этим неожиданным обстоятельством воспользовался Шумяцкий, по каким-то причинам люто ненавидевший Эйзенштейна. Под соусом борьбы с формализмом начальник ГУКа картину запретил. Для студии это был удар ниже пояса: «Бежин луг» считался одним из самых перспективных проектов юбилейного года.

На «Мосфильме» произошел раскол. Часть сотрудников поддерживала Главное управление кинематографии, то есть Шумяцкого. Другие приняли сторону режиссера.

После запрета многие шельмовали Эйзенштейна. Лишь два режиссера встали на его защиту: Барнет и Ромм.

Для Сергея Михайловича закрытие фильма означало практически запрет на профессию, и он был вынужден написать Шумяцкому покаянное письмо. Начальник ГУКа переслал это письмо Сталину, сопроводив его своим, в котором предлагал проект решения Политбюро по делу Эйзенштейна, состоящий из двух пунктов. Первый: считать невозможным использовать Эйзенштейна на режиссерской работе в кино. Второй: с максимальной широтой осветить в прессе порочность методов Эйзенштейна на примере фильма «Бежин луг».

Большинством голосов Политбюро этот жестокий проект отклонило. Шумяцкому было сказано, чтобы режиссеру с мировым именем дали работу по другой теме, предварительно согласовав ее с ЦК.

Теперь в ГУКе стали предельно осторожничать, почти все присланные студиями сценарии возвращали на доработку. Славинскую «Историю одного солдата», предназначавшуюся Ромму, столько раз заставляли переделывать, что в конце концов она где-то бесследно затерялась.

Между тем в ГУКе начиналась легкая паника. Юбилей катастрофически быстро приближается, а крупнейшая студия к нему совершенно не готова. Зато хорошо заметен большой перерасход средств, возникший из-за множества переделок, доработок, пересъемок, переозвучиваний…

В начале июля ведомство Шумяцкого худо-бедно составило список из шестнадцати сценариев, которые хоть как-то могли претендовать на статус юбилейных. Девятое место в этом списке занимал сценарий Алексея Каплера «Восстание», написанный драматургом для Всесоюзного юбилейного конкурса. Начальнику ГУКа он понравился прежде всего тем, что там выведен образ Ленина.

По мере роста славы Владимира Ильича — российской, советской и всемирной — образ Ленина находил все большее отражение в искусстве.

В первую очередь это относится к давно существующим жанрам: художники и писатели быстрее реагирует на происходящие события. Чуть позже к ним присоединился театр, которому требуются специфическая литературная основа плюс долгий подготовительный процесс.

Позже наступил период, когда в бой вступило кино. Столь ценимые в наши дни документальные кадры — фотография и кинохроника — при жизни Ленина не были еще достаточно распространены. Они по большей части однотипны, поскольку делались во время выступлений Владимира Ильича на многолюдных митингах и собраниях.