Михаил Ромм. Способ жизни

Ромму было по-настоящему интересно читать это письмо. Оно подкупало, как любое проявление искренности. Отвечал на него Михаил Ильич, в отличие от визави, коротко и ясно. Суть дела сформулирована без всяких экивоков:

С. М. Эйзенштейн огромный и чрезвычайно своеобразный мастер. Можно очень грубо и приблизительно разделить наших кинорежиссеров на «постановщиков» и «актерских» режиссеров. Первые, в основном, разрабатывают изобразительную сторону киноискусства: мизансцену, монтаж кадров, монтаж звука, взаимодействие изобразительного и звукового ряда, массовые сцены и тому подобные кинематографические эффекты. Вторые основное, главное содержание своей работы видят в актере, в системе человеческих образов. Разумеется, «постановщикам» тоже нужно работать с актером, а «актерским» режиссерам иметь дело с монтажом и зрелищными эффектами. Но основной акцент, основная направленность режиссерского ума и сердца диктуют подход к элементам кинокартины, и если для меня, например, работа актеров будет главенствующей частью, на три четверти определяющей все звучание картины, то для другого режиссера актер окажется только одним из компонентов его замысла, причем, подчас, компонентом далеко не самым главным. К таким режиссерам относится С. М. Эйзенштейн. Полагаю, что физиология актера играет для Эйзенштейна значительно большую роль, чем кажется, что подход к созданию образа его метод работы. Проблема работы с актером, в том смысле, как Вы это понимаете, стоит у Эйзенштейна даже не на втором, а на третьем, пятом, десятом месте.

^{Кинорежиссер Михаил Ромм}

^{1 октября 1956}

^{[РИА Новости]}

Это взволнованное письмо было опубликовано в начале 1946 года. Со временем о нем забыли, не бог весть какое важное событие, чтобы о нем долго помнить. Однако через полтора года именно оно поневоле оказалось в центре некоего скандала.

Начался он во ВГИКе, когда замдиректор по учебной и научной работе П. П. Гридасов рассказал студентам на лекции о переписке М. Чехова и М. Ромма. При этом он руководствовался благими намерениями — показать, что творческие люди могут найти общий язык, несмотря на разные политические взгляды, возраст и расстояние.

Как назло, один из присутствующих на лекции оказался стукачом. Услышав о переписке Ромма с эмигрантом, он незамедлительно сообщил об этом в компетентные органы.

Наверное, доносчик в глубине души оправдывал свой поступок возникшим на подобные сообщения спросом. Объясняется это тем, что в 1947 году в СССР появился оригинальный общественный институт, который назывался «суд чести».

Это новообразование не заменяло обычного правосудия, оно существовало само по себе как очередной инструмент патриотической пропаганды.

Невольными инициаторами чудовищной заварухи, коснувшейся, помимо прочего, и сферы кино, стали видные ученые, супруги Н. Г. Клюева и Г. И. Роскин. Нина Георгиевна — иммунолог и микробиолог, Григорий Иосифович — гистолог-биолог. Оба профессора много лет работали над созданием противоракового лекарства для лечения злокачественных опухолей. Были близки к успеху, делали промежуточные публикации, как это принято в научном мире.

До поры до времени все у пары ученых шло хорошо. 13 марта 1946 года Клюева выступала в Академии медицинских наук с докладом о новом методе биотерапии рака. Сообщения об этом были во всех центральных газетах. В том же году один из солидных американских журналов опубликовал статью Роскина на эту тему. Имелись и другие примеры начавшегося с военных лет сотрудничества союзников в области медицины.