Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 1. 1905–1941 гг.

Когда Лудищев наконец заговорил, он стал уверять, что о поручении Погорелову ничего не знал, что Коган и Щавелев действовали через его голову, про анонимки он говорил, что якобы их состряпал Красюков, а затем «уточнил», что анонимки писал Чекулаенко, который к тому времени уже умер. Признаться в том, что он сам допрашивал казаков с наганом, Лудищев отказался.

Сталин сказал Шолохову: «Вы, Михаил Александрович, много пьете». Шолохов ответил: «От такой жизни немудрено и запить».

Сталин сделал мне замечание, заявив: «Мне звонил Двинский и сказал, что секретарь Вешенского райкома партии Луговой поехал в Москву, в ЦК партии, и ничего ему не сказал. Это нехорошо, вы грубейшим образом нарушили партийную дисциплину. Вы должны были спросить разрешения у товарища Двинского или в ЦК партии».

Я ответил, что свою вину не отрицаю. Но иначе поступить не имел возможности. Речь шла о жизни и смерти дорогого для меня человека – Шолохова. Мои разговоры о поездке в Москву могли насторожить наших врагов, а те сумели бы помешать нашей поездке.

Затем Сталин подошел к Ивану Погорелову, посмотрел ему в глаза и сказал: «Такие глаза не могут врать». Обращаясь к Шолохову, он заявил: «Напрасно вы, товарищ Шолохов, подумали, что мы поверили бы клеветникам». Тогда Шолохов приободрился и даже рассказал участникам заседания короткий анекдот: «Бежит заяц, встречает его волк и спрашивает: «Ты что бежишь?» Заяц отвечает: «Как, что бегу: ловят и подковывают». Волк говорит: «Так ловят и подковывают не зайцев, а верблюдов». Заяц ему ответил: «Поймают, подкуют, тогда докажи, что ты – не верблюд». Все рассмеялись, наступила разрядка.

Как бы подводя итоги разговора, Сталин заверил Шолохова, что он может спокойно трудиться на благо Родины, что покой и безопасность ему будут обеспечены. На этом заседание было закончено.

Позже стало известно, что Григорьева послали работать на Колыму, а потом расстреляли. Гречуху сняли, и он исчез. Когана и Щавелева расстреляли. Кончилась и карьера Ежова. Мы, вешенцы, остались работать на месте, а Погорелов переехал в Москву.

Так в конце октября 1938 года решился вопрос о жизни или смерти великого советского писателя-гуманиста Михаила Александровича Шолохова. Вернувшись тогда от Сталина в номер гостиницы, мы все вместе теперь уже громко запели «Эй, вы, морозы, вы, морозы лютые». Но и в тот день, когда с Шолоховым все обошлось благополучно, снова перед моими глазами вставали 1937 год, Новочеркасская и все другие тюрьмы, где я сидел. Тогда еще среди арестованных ходили слухи, что в отношении Шолохова ведется подготовительная работа к его аресту. Да и Логачев говорил, что он подписывал показания, которые ему зачитывали, в списке врагов народа числился и Шолохов.

Таким образом, 1937 год продолжался и в 1938 году и захватил таких видных деятелей, как Шолохов. В Азово-Черноморском крае, да и в других краях и областях страны, были посажены почти все секретари райкомов партии и председатели райисполкомов, а в ряде районов их сажали по несколько раз. В крае, а затем в области были посажены три секретаря крайкома (обкома) партии – Шеболдаев, Иванов и Евдокимов, председатели крайисполкома – Пивоваров, Ларин, а начальников управления НКВД было посажено больше всех: Рудь, Пиллер, Гречуха, Григорьев. То же было и с заведующими отделами крайкомов и обкомов, крайисполкомов и облисполкомов, другими ответственными работниками. Достаточно вспомнить названную Молотовым цифру – 5 тысяч коммунистов было арестовано в Ростовской области в 1938 году. Что это такое? Как все это понять и как можно все это объяснить? Мало кто остался в живых из участников XVII съезда партии. Такое же перетряхивание было и в армии. А как забыть, что произошло с Гамарником и Орджоникидзе! В партии творилась какая-то страшная и непонятная трагедия.

* * *

Добавлю еще некоторые штрихи к портрету Шолохова. Считаю необходимым отметить, что в своей повседневной работе писатель ценил и уважал райком партии и райисполком. Он считался с ними, защищал их работников от несправедливых нападок. Райком партии и райисполком ценили и уважали Шолохова, помогали ему в работе, давали советы, считались и с его советами. Шолохов – образцовый коммунист, вся его жизнь – активная борьба за линию партии, за успешное выполнение решений партии. Внимательно, по-отечески строго и заботливо Шолохов относился к молодежи. Многие молодые писатели присылали ему свои произведения с просьбами ознакомиться и отозваться об их труде. Шолохов в меру своих сил и возможностей давал советы, высказывал замечания или направлял рукописи молодых авторов по нужному руслу. Об одном из таких писателей Михаил Александрович мне сказал: «Он пишет о женщине, что «она была красива». А в чем ее красота, читателю неизвестно. Приходится верить на слово. Это не художество. Ты, милый мой, потрудись, напиши, что она красива, какое у нее лицо, волосы, шея, грудь, стан, походка, как она улыбается. Тогда читатель убедится – красива ли она или так себе».