Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 1. 1905–1941 гг.

Следующая встреча с Шолоховым состоялась в декабре 1939 года. В эти дни на северо-западе разворачивались финские события. В ответ на провокации белофиннов Красная Армия железным потоком устремилась на Карельский перешеек, сметая на своем пути пресловутые сооружения линии Кирка – Маннергейма.

Автору этих строк довелось побывать на Карельском перешейке в момент начала первых боев. Потом неожиданно и круто повернулась корреспондентская судьба. Из-под Териоков наш путь лег на Дон, в далекую, заснеженную лютой зимой казачью станицу Вешенскую.

… За окном рабочего кабинета Шолохова классически мирный пейзаж. Подернутый первым голубоватым ледком Дон. Опушенная молодым, зыбким, словно лебяжий пух, снегом степь. Подпирающие край неба розовые искрящиеся столбы кизечного дыма.

А Шолохов? Как он чувствует себя в окружении этого идиллического вешенского пейзажа? Может быть, он настроен так же вот мирно? Может, не долетает сюда до него дыхание стремительно разворачивающихся под Ленинградом событий?

Вот когда Шолохову изменяет его обычная сдержанность! Он буквально забрасывает собеседника вопросами. Это горячее сердце бьется вместе с огромным сердцем всего советского народа.

Без улыбки выслушивает рассказ о поспешном бегстве благородного суоми, начальника финской пограничной стражи, забывшего в стражнице, на спинке кровати свои щегольские офицерские рейтузы.

– Они еще себя покажут. Драка будет большая. Впереди нас, вероятно, ожидает немало сюрпризов.

Предупреждает против настроений шапкозакидательства. Во время поездки в Скандинавию Шолохову мимоходом довелось побывать и в Финляндии. Приезжего человека с первых же шагов там поражает бешеный национализм, раздутый финскими правителями в стране до последних пределов. Еще в те времена советские консульства в Финляндии атаковывались бесчисленным количеством провокаторов. Издавна и тщательно белофинны готовились к войне с Советским Союзом. Естественно ожидать, что бои будут долгими и упорными. Белофиннов можно будет сломить только силой.

– Некоторые думают, что это будет легкая, увеселительная прогулка, – с иронией говорит Шолохов. – На самом же деле это будет тяжелая борьба с сильным, вполне подготовившимся врагом. Нельзя недооценивать сил и возможностей противника.

…Дальнейшее подтвердило полную справедливость этих слов.

* * *

В эти дни писатель работает особенно упорно. Близится к окончанию четвертая книга «Тихого Дона». Еще и еще раз Шолохов перечитывает написанное, лишний раз прослеживает жизненный путь своих героев, подводит к логическому завершению их судьбу. Ночи напролет Шолохов остается наедине с Григорием Мелеховым. Кто знает, сколько передумано за эти долгие, зимние вешенские ночи. Густая темь кроет станицу, даже поднявшийся на восточной окраине неба месяц не нарушает окрестной темноты, и во всей Вешенской лишь в одном окне шолоховского кабинета текучей желтизной мерцает свет. Окно тухнет лишь на заре, когда над Доном уже взмывают кверху густые сизые туманы и в станицу медленно крадется из степи серый, холодный рассвет.

В дни, когда дописывались последние главы и даже не главы, а последние странички, строчки «Тихого Дона», Шолохов получал особенно большое количество писем из разных концов страны. Многочисленные читатели «Тихого Дона» беспокоились о дальнейшей судьбе героев романа. Среди писем встречалось много трогательно-наивных, снабженных обильными советами, пожеланиями и даже требованиями. «Оставьте Григория Мелехова в живых», – просили одни. «Григорий должен жить!» – настаивали другие. «Ведь правда же, что Григорий будет большевиком?!» – требовали подтверждения третьи.

… Глядя в окно на Дон, на степь, на вытянувшийся темной полосой вдоль донского берега бор, Шолохов сердито говорит:

– Всем не потрафишь. Всем хочется хорошего, легкого конца. А если, скажем, конец будет пасмурным?

Шолохов оборачивается и вопросительно смотрит на собеседника.

– Ну а все же, что будет с Мелеховым?

Вопрос не праздный. Тысячи читателей с нетерпением ждут ответа.

Улыбаясь, Шолохов в свою очередь спрашивает:

– Помните, Тарас Бульба сказал Андрию: «Я тебя породил, я тебя и убью!»…

И уже серьезно, без улыбки продолжает:

– Могу только сказать, что конец обманет ожидания многих и многих. Последняя часть «Тихого Дона» должна вызвать разноречивые толки и суждения. И затем, нельзя ведь забывать, что писатель должен уметь прямо говорить читателю правду, как бы она горька ни была. Поэтому к оценке каждого художественного произведения нужно, в первую очередь, подходить с точки зрения его правдивости и убедительности.