Михаил Суслов

Борис Пономарев отчитал советника посольства:

– Что за глупая идея пришла вам в голову – приглашать члена Политбюро в пивную!

Но Суслов неожиданно согласился. И не прогадал: постоянные посетители, узнав, что пришли русские, потянулись к гостям с пивными кружками, и началась вполне доброжелательная беседа.

В гостинице Суслов довольно сказал Пономареву:

– А что, Борис Николаевич, получилось очень хорошо. Жаль, что не все, что говорилось, можно использовать в наших документах и отчетах. Все же дело происходило в пивной…

Вернувшись в Москву, Михаил Андреевич, видно, сразу же забывал увиденное и убежденно рассказывал о невыносимо тяжком положении рабочего класса на Западе, который спасет только социалистическая революция.

Автоматчики партии

Десять лет Хрущева – время невероятного расцвета литературы и искусства. Но новые достижения писателей, художников, режиссеров часто совсем не радовали ни идеологических чиновников, ни тем более правильных, партийных писателей и деятелей культуры, чья бесталанность становилась вопиюще очевидной. Поэтому судьбы талантливых людей часто складывались драматически, а то и трагически.

Все годы своего правления Хрущев занимался сельским хозяйством, промышленностью, строительством… Идеологию передоверял другим, в основном Суслову. Когда ему докладывали о непорядках в этой сфере, взрывался.

В писательской среде после смерти Сталина столкнулись два направления. Одни писатели с гордостью называли себя «автоматчиками партии» (крылатое выражение поэта Николая Матвеевича Грибачева, которого поощрили «Золотой Звездой» Героя Социалистического Труда и депутатским значком, избрали кандидатом в члены ЦК), доказывали, что писать нужно только то, чего от них ждет ЦК, и требовали от высокого начальства поддержки и привилегий.

Прозаик и сценарист Юрий Маркович Нагибин заметил:

«Грибачев громил тех, кто ныне мешает ему своей славой, талантом, популярностью: Ахматову, Цветаеву, Булгакова. Под видом защиты попранных интересов Горького, Маяковского и Блока. Грибачеву всегда тесно, даже и в полупустом вагоне. А ни Горькому, ни Маяковскому, ни Блоку никто никогда не мешал».

Другие доказывали, что писатель обязан правдиво отражать действительность. Борис Николаевич Полевой, автор знаменитой «Повести о настоящем человеке» (о потерявшем ноги летчике Герое Советского Союза Алексее Маресьеве) и главный редактор журнала «Юность», ехидно заметил, что «автоматчиков партии пора демобилизовать».

«Автоматчиков» именовали «лакировщиками действительности».

Хрущев вступился за них:

– Кто же такой лакировщик? Это люди, которые хотели показать деятельность нашей партии, нашего народа под руководством партии, успехи партии, успехи народа. Так мы этих людей должны осуждать?.. Лакировщики – это наши люди. Это люди, преданные партии…

Уже выйдя на пенсию, Хрущев рассказывал, что Суслов устроил расправу над талантливейшим поэтом Борисом Леонидовичем Пастернаком после того, как за границей был опубликован его роман «Доктор Живаго» и автору присудили Нобелевскую премию по литературе.

«Докладывал мне о романе “Доктор Живаго” Суслов, шефствовавший над нашей агитацией и пропагандой, – вспоминал Хрущев. – Без Суслова в таких вопросах не могло обойтись. Он сообщил, что данное произведение плохое, не выдержано в советском духе. Одним словом, недостойная вещь, печатать ее не стоит. Такое решение и приняли.

Полагаю, что на той стадии событий кроме Суслова никто из ответственных лиц романа не читал. Я сомневаюсь в том, что и Суслов его прочел. Ему тоже, наверное, дали справку с изложением содержания произведения на трех страничках».

23 октября 1958 года Борис Пастернак получил телеграмму секретаря Нобелевского фонда о том, что он удостоен премии «За выдающиеся достижения в современной лирической поэзии и за продолжение традиций великого русского эпического романа». Его пригласили 10 декабря на торжественное вручение премии в Стокгольм. Пастернак ответил телеграммой: «Бесконечно признателен, тронут, горд, удивлен, смущен».

Фактически премии был удостоен роман Пастернака «Доктор Живаго», посвященный драматической истории России первой половины ХХ века. Годом ранее роман появился на итальянском, потом за границей вышло русское издание. Опубликовать роман на родине Пастернаку не позволили.

Его успеху радовались все, кому дорога русская словесность. Власть вместо радости за выдающегося соотечественника испытывала злость и раздражение.

3 октября 1958 года Суслов информировал товарищей по руководству партией:

«В начале 1956 года писатель Б. Пастернак переправил в итальянское издательство рукопись своего романа “Доктор Живаго”. В 1957 году этот роман был опубликован в Италии (вышло уже восемь изданий), а потом во Франции, Англии и в некоторых других капиталистических странах.

Сейчас стало известно, что шведская академия наук присудила Пастернаку Нобелевскую премию, и в мировой печати начата по этому поводу шумная кампания.

В связи с этим считали бы необходимым: