Михаил Тверской

Дым хронологии

Воздав должное сомнениям блаженного Августина и рассуждениям доктора Фауста, вернёмся к колыбели нашего героя — князя Михаила Тверского. Пытаясь установить дату рождения будущего святого, историк с первых шагов вступает в густые заросли источниковедческих проблем. И первая из них — хронологическая... Подобно тому как, находясь в другой стране, мы постоянно переводим цену приглянувшегося нам товара или услуги в привычную для нас денежную систему, так и историк должен постоянно конвертировать старое летописное время в новое, современное.

Современный счёт лет, при котором год начинается с 1 января, а общая хронология — от Рождества Христова, введён в России Петром I. Летописцы, работавшие в допетровский период, начинали счёт лет «от Сотворения мира». Считалось, что между этой мистической датой и Рождеством Христовым прошло 5508 лет. Так, например, Куликовская битва в летописях датируется 6888 годом: «В лето 6888...»

Но это ещё не всё. Недоумения возникают на каждом шагу. Летописцы времён Михаила Тверского использовали три календарные системы: мартовскую, сентябрьскую и ультрамартовскую. И если, например, взять за точку отсчёта 6779 год — год рождения Михаила Тверского, то по мартовскому счёту он длился с 1 марта 1271 -го по 29 февраля 1272 года, по сентябрьскому — с 1 сентября 1270-го по 31 августа 1271 -го, а по ультрамартовскому — с 1 марта 1270-го по 28 февраля 1271-го. Историк может только догадываться, какую календарную систему предпочитал тот или иной летописец.

Компилятивный характер большинства летописей, создатели которых, подобно пчёлам, собирали свой «мёд» из разных «цветов», ещё более запутывает дело. Создатель нового обобщающего летописного труда (летописного свода) брал сведения из нескольких более ранних летописей. При этом нередко одно и то же событие, которое в одной летописи стояло под одним годом, а в другой — под другим, он переносил в свой свод дважды, под разными годами.

А бывало и так: создатель летописного свода (сводчик) передатировал события в соответствии с хронологией своего свода и избранной им календарной системой. Соответственно, чем древнее летопись, тем меньше переработок она пережила и тем надёжнее её хронология.

Как известно, «предупреждён — значит вооружён». Вооружившись этими первоначальными сведениями, возвратимся к интересующему нас вопросу — дате рождения князя Михаила Тверского.

Под 6779 годом от Сотворения мира многие летописи сообщают о рождении будущего святого. Установлено, что летописание ранней Твери (как, впрочем, и ранней Москвы) лучше всего сохранилось в составе так называемого Рогожского летописца (список 40-х годов XV века). Он «представляет собой наиболее авторитетный источник по истории Северо-Восточной Руси XIV — начала XV в.» (61, 3). Наряду с Симеоновской (1540-е годы) и Лаврентьевской (1377 год) летописями Рогожский летописец был использован историком М. Д. Приселковым для реконструкции погибшего в пожаре Москвы 1812 года ключевого памятника XIV столетия — Троицкой летописи (общерусского свода 1408 года).

Вот что сообщает о событиях 6779 года Рогожский летописец:

«В лето 6779 поидоша князи в Татары Ярослав, Василий, Дмитрий.

Того же лета родися Михаил Ярославич Тферскыи. Того же лета солнцу бысть погыбель.

Тое же зимы преставися великии князь Ярослав Тферскыи, идя ис Татар, дръжав великое княжение 7 лет по Александре. И положиша и (его. — Н. Б.) в Тфери у Святую Козмы и Дамиане» (20, 33).

Современные исследования свидетельствуют о том, что не только сам Рогожский летописец, но и его источники носят компилятивный характер (61, 26). Летописец вместе с достоверными сведениями мог зачерпнуть и ошибочные датировки. Необходимо проверить хронологическую привязку отмеченных летописцем событий.

Чёрное солнце беды

Для начала удалим из блока событий в статье 6779 (1271/72 мартовского) года солнечное затмение. О нём сообщают все тогдашние летописи. Однако астрономические подсчёты свидетельствуют о том, что оно произошло годом ранее — утром 23 марта 1270 года (115, 56).

Перемещение известия о затмении на год позже подлинной даты можно объяснить оплошностью летописца, а можно — его уверенностью в мистической связи этого знамения (затмения всегда воспринимались как знамения) с чередой драматических событий 1271 года. Для правильного понимания ситуации необходим небольшой экскурс в духовные представления домонгольской Руси.

Солнечное затмение издавна считалось предвестием беды. Знатоки Священного Писания напоминали, как померк солнечный свет в час распятия Спасителя. Любители книжности могли вспомнить и соответствующие места из «Слова о полку Игореве»: «Солнце ему (князю Игорю. — Н. Б.) тьмою путь заступаше...» (6, 374). Существовало устойчивое толкование солнечных затмений не только как дурного предзнаменования вообще, но и как указания на конкретную беду — скорую кончину кого-то из рода Рюриковичей (110, 14—16). Бедствия, обрушившиеся на Русь в ХIII столетии, усилили значение такого рода предзнаменований.