Михаил Васильевич Ломоносов. 1711-1765

Вместе с тем русские конструкторы продолжали настойчиво разрабатывать новые типы орудий. Назначенный в 1756 году генерал-фельдцейхмейстером Петр Шувалов произвел реорганизацию полевой артиллерии, завел собственные перевозочные средства для артиллерии — «фурштат», ввел в употребление «картузы» к зарядам, применил скорострельные трубки, зажигательные снаряды и светящиеся ядра. При нем в короткий срок было создано и передано на вооружение армии несколько типов новых орудий, созданных русскими конструкторами и изобретателями Матвеем Мартыновым, Михаилом Даниловым и другими. Особенно замечательным было изобретение «единорога»[358] (1757), которое, разумеется, Шувалов приписал себе, или, как выразился М. Данилов, увенчал «своею графскою короною». Этот шуваловский «единорог» представлял собой дальнейшее развитие русской длинной гаубицы петровского времени.

«Единорог» представлял собой универсальное орудие, дававшее возможность вести прицельную стрельбу по наземным целям и на море. Он стрелял снарядами всех видов — ядрами, бомбами, брандкугелями, а в особенности картечью, которая употреблялась двух сортов: «жестяная» — с железным дном и свинцовыми пулями и «вязаная» — с чугунными пулями. «Единороги» были значительно легче и подвижнее существовавших в то время орудий. Они были на десять пудов легче самого маленького полевого орудия (шестифунтовой пушки),[359]а примененная в них коническая камера ускоряла заряжание почти вдвое. Эти преимущества позволили «единорогам» продержаться на вооружении русской армии вплоть до появления нарезной артиллерии.

Еще в большей степени гордился П. Шувалов своими «секретными гаубицами», предложенными в 1753 году. Гаубица имела необычный овальный, постепенно расширяющийся по дулу канал ствола, что должно было увеличивать разлет картечи по фронту для поражения наступающего противника. «Секретная гаубица» весила около 30 пудов и выбрасывала за один выстрел 25 фунтов картечи. Стволы гаубиц были постоянно закрыты от посторонних взоров чехлами. Артиллерийской прислуге было запрещено под страхом смерти рассказывать что-либо об устройстве гаубиц, и с каждого бралась об этом особая присяга. Однако гаубицы оказались менее совершенным орудием, чем «единороги», и скоро вышли из употребления, хотя и сыграли известную роль в Семилетней войне.

На создание этих орудий русские изобретатели потратили много усилий. Прежде чем ввести новый тип орудия в армию, производились пробные отливки и многочисленные испытания. «На Выборгской стороне на пробу единорогов и секретных гаубиц пороху и прочих припасов великое множество было расстреляно», — вспоминает М. В. Данилов. [360]

Гул этих выстрелов долетал до Ломоносова. Близкий к дому Шуваловых, он, несомненно, знал о разрабатываемых изобретениях. Весьма вероятно, что его знания, опыт и мудрый совет не раз пригодились изобретателям, дело которых он принимал близко к сердцу.

После знаменитой победы над Пруссией при Гросс-Егерсдорфе (30 августа 1757 года), когда, согласно донесению фельдмаршала Апраксина, «шуваловские» гаубицы «не токмо не допустили стремящегося неприятеля ворваться в наши линии, но паче кавалерию его в крайнее привели замешательство», Ломоносов спешит откликнуться на это «всенародное объявление о превосходстве новоизобретенной артиллерии». Он пишет стихотворение, в котором впервые в русской поэзии заговорил о значении военной техники. Он славит патриотический подвиг военных конструкторов и изобретателей, тех.

Кто мыслью со врагом сражается спокоен,

Спокоен брань ведет искусством хитрых рук,

Готовя страх врагам  и  смертоносный звук…

Нужно предупредить коварного врага в военных изобретениях, обрушить на его собственную голову то, что он подготовил в тиши против русского народа. Нужда требует «гром громом отражать», — говорит Ломоносов:

Чтоб прежде мы, не нас противны досягали,

И мы бы их полки на части раздробляли;

И пламень бы врагов в скоропостижной час

От Росской армии не разрядясь погас…

* * *

В ночь на Новый, 1759 год перед Зимним домом Елизаветы был зажжен исполинский фейерверк, посвященный победам русского оружия. На одном из обелисков, украшенном изображениями различных трофеев, был помещен герб «завоеванного королевства Прусского» со щитами взятых городов — Мемеля, Кенигсберга, Пиллау, Тильзита. На другом обелиске — герб Бранденбурга и Померании со щитами Кюстрина и Кольберга. В глубине над триумфальными воротами на ленте была надпись: «Нашего предвестница желания».

Война с Пруссией шла к победоносному концу.