Михаил Васильевич Ломоносов. Том 1

«Й не былъ равнодушенъ къ этому чудному явленію, такъ-же какъ не былъ равнодушенъ къ чудесамъ моря , льдовъ , полугодовой ночи , и къ нашимъ лѣсамъ , въ которыхъ есть такія мѣста , гдѣ не бывала еще стопа человѣка. Я старался объяснить себѣ, молодымъ умишкомъ своимъ , отъ чего происходитъ то, отъ чего другое ? Для чего наконецъ все это ? И вотъ еще тогда-то запала мнѣ въ умъ страсть къ изученію природы , которое называемъ мы теперь и Физикой и Натуральной Исторіей , и Богъ знаетъ какъ еще !

« Въ то-же время , не одна природа привлекала меня изучать себя. Я сталъ учиться Русской грамотѣ, и учитель мой , приходскій дьячекъ, удивлялся, что вскорѣ я сталъ читать и писать порядочно. Черезъ два года я былъ уже точно лучшимъ чтецомъ въ церкви, и живши по зимамъ всегда дома , не пропускалъ ни одной службы безъ того, чтобы не читать на клиросѣ или за амвономъ. Другіе ученики нашего дьячка вскорѣ стали бранить меня, и даже бить за то, что а читалъ лучше ихъ. Многіе были гораздо старше меня, учились гораздо больше, а не умѣли читать внятно; дьячекъ хвалилъ меня за ломкость и Пріятность голоса, какъ называлъ онъ это , и навязалъ мнѣ тѣмъ цѣлую кучу гонителей.

«Я былъ принужденъ читать больше дома ;

но шутъ ожидала меня еще страшнѣйшая гроза. Надобно сказать тебѣ, что мать моя умерла прежде нежели я могъ помнить себя; я остался единственное дитя у отца моего, потому что хотя онъ и женился въ другой разъ, но дѣтей у него- больше не было. Вторая жена его, моя мачиха, самое злое твореніе , какое только можно вообразить. Она была самою ужасною моею гонительницею, ненавидѣла меня и увѣряла моего отца, что я никуда негодный мальчишка, лѣнтяй , который вѣчно сидитъ но пустому за книгами. Старикъ иногда отмалчивался, потому что любилъ меня, но иногда и самъ приходилъ въ гнѣвъ. Наконецъ она успѣла довести его до того , что онъ сталъ запрещать мнѣ читать книги. . . . Можешь повѣрить, какъ это было мнѣ горько ; но я уходилъ въ уединенныя мѣста , въ дремучій лѣсъ, и тамъ читалъ и учился чему было можно ; терпѣлъ холодъ и голодъ , но отстать отъ ученья не имѣлъ силъ.

Разсказывая тебѣ всю жизнь свою , не могу умолчать объ одномъ обстоятельствѣ, кото рое до сихъ поръ тяготитъ мою душу. Мнѣ было тринадцать лѣтъ, когда я подружился съ нѣсколькими раскольниками изъ ближней деревни. Они держались секты, называемой Безпоповщина. Я льстилъ имъ , и не безъ корыстныхъ видовъ: я зналъ, что у нихъ есть доволь-

но книгъ, а мнѣ совсѣмъ нечего было читать. Я попросилъ у никъ книгъ ; они дали мнѣ ихъ, начали толковать догматы религіи по своему, и наконецъ привлекли меня въ свою секту. Между ними были говоруны, которые изъяснялись такъ Красно, съ такимъ убѣжденіемъ !... Два года держался я нелѣпыхъ мнѣній раскола, но наконецъ самъ увидѣлъ свое заблужденіе. Удаляясь постепенно отъ враговъ души моей, я наконецъ совсѣмъ отсталъ отъ нихъ. ... Благодарю всемогущаго Бога, что онъ освѣтилъ младую душу мою свѣтомъ истиннымъ ! Но самъ себѣ не могу простить этого грѣха. Раскольники не преслѣдовали меня, потому что надъ ними носились громы Петровы; о заблужденіи моемъ не зналъ никто ; но этотъ случай былъ важенъ своими послѣдствіями.

«Разставшись съ раскольниками , я сталъ съ омерзѣніемъ смотрѣть на ихъ книги. Между тѣмъ умственная жажда томила меня. Всѣ духовныя книги , которыя были въ нашей приходской церкви, прочиталъ я давно. Я сталъ просить у моего учителя какихъ нибудь другихъ, свѣтскихъ книгъ ; но онъ отвѣчалъ, что нѣтъ ихъ у него , да нѣтъ вовсе и на Русскомъ языкѣ ; что если я хочу учиться и читать книги всякія , то для этого необходимо энать Латинскій языкъ. Что такое Латинскій языкъ?— Да языкъ, на которомъ есть вся-

кія книги ; а научиться ему можно въ Москвѣ, Кіевѣ, и Петербургѣ, гдѣ учреждены для этого особенныя школы.

«Тогда-то въ первый разъ вспаломнѣ наумъ идти въ Москву. Но какъ сдѣлать это? Я проронилъ нѣсколько словъ о своемъ намѣреніи, желая вывѣдать , согласится-ли отецъ отпустить меня. Когда онъ понялъ о чемъ идетъ дѣло, то поднялъ такую грозу, что я .не зналъ чѣмъ успокоить его. Мачиха моя присоединилась къ нему , начала жалѣть, что у мужа ея такой безпутный сынъ, начала плакать, выть.... Старикъ разсердился еще больше и хотѣлъ выгнать меня изъ дому. Окончилось тѣмъ, что меня хорошо поколотили и велѣли гнать изъ головы дурь.

«Но судьба какъ будто нарочно поджигала страсть мою къ ученью. Случайно, въ домѣ одного зажиточнаго человѣка, Христофора Дудина , увидѣлъ я наконецъ не духовныя книги. Помню, что я пришелъ въ совершенный восторгъ , и перевертывая листы, пожиралъ ихъ глазами. Ты спросишь : какія были это книги ? Старинная Славянская Грамматика , и Ариѳметика , напечатанная въ Петербургѣ, въ царствованіе Петра Великаго, для навигатскихъ учениковъ. Н предметы этихъ книгъ , и языкъ ихъ , и изложеніе были для меня совершенною новостью. Я сталъ неотступно просить ста-