МИХАЛ ЗАДОРНОВ

Паша уже давно пытался освоить бандитскую феню. Я его понимал: язык уголовников в то время нередко срабатывает как оберег.
Кафе оказалось на окраине Тель-Авива. Прямо напротив широкоформатной городской мусорной свалки. Окраины всех городов мира похожи: захолустье Петербурга и Москвы мало чем отличаются от пригородных аппендицитов Тель-Авива или Нью-Йорка… Мусор и грязь интернациональны. И везде среди мусора и грязи живут люди и им тоже хочется иметь свои кафе, в которых удобно встречаться, беседовать, спорить, ссориться, драться… а порой и пострелять! Тем более в таких кафе, где у нас была забита стрелка. Потом и закопать есть где – только через улицу перейти.
Именно такие мысли вертелись в моей голове, когда мы с Машей подошли к кафе по адресу, указанному в визитке. Мусорная свалка походила на декорацию к голливудскому боевику, в котором линчуют жертв после базара в ближайшей дыре-забегаловке.
Мы специально запоздали на стрелку с Хлястиком и Коржиком. Я даже успел подумать, что где-нибудь когда-нибудь в концерте непременно расскажу, что у меня в жизни была стрелка с Хлястиком и Коржиком – начинающими отморозками, готовыми стать законченными!

– Ты чё это, браток, ждать заставляешь? – первым выдал предъяву, естественно, Хлястик. – Да ещё чувырлу свою притащил?

Ситуация выглядела трагикомично. А когда смешно, тогда не страшно:

– Во-первых, не чувырла, а Маша! Во-вторых, тема – от неё. Она поднимала саратовские конкурсы «Мисс Нога», «Мисс Грудь», «Мисс Компромисс»…

Маша по-деловому протянула руку Хлястику:

– Маша.

Хлястик впервые за время нашего знакомства смутился.

– Витёк.

– А чё такой конкурс реально «Мисс Грудь»? – неподдельно восхитился Коржик.

Мне надо было срочно воспользоваться их растерянностью.

– Так, значит, ты Витёк, а я думал Хлястик.

Хлястик нахмурился:

– Откуда знаешь?

Я не должен был подводить салаг-топтыгиных:

– Не всё ли равно… Мы тему обсуждать собрались или нет?

Я на своём корявом, но убедительном для официантов английском подозвал барменшу. Барменшей, естественно, была Ната, что означало: бояться нам с Машей нечего, поляна под контролем.
Заказали, как в фильмах во время разборки, виски с содовой. В одном из фильмов я играл бандита. Должен сказать, что в кино всё выглядит значительно изящней. В жизни – куда прозаичнее и пародийнее. Будто жизнь – пародия на кино. Я хотел начать разговор, но Хлястик меня оборвал:

– Повторяю вопрос: кто моё погоняло слил?

– А чего только про себя? Чего про Коржика не спрашиваешь?