МИХАЛ ЗАДОРНОВ

– Божественная шутка!

Не буду врать, я не настолько тогда стал просветлённым, чтобы верить в свет, в который я превращусь, отказавшись от женщины, в которую почти втюхался

. То есть чувствовал себя и впрямь тюхой. Правда, тюхой просветлённой.Но я не должен был показаться Маше слабаком! И ещё я понимал, что если выдержу это испытание, всю оставшуюся жизнь буду в себя верить! Но как, как выдержать, если весь организм превратился в кабель, через который пропустили высокое напряжение, а изоляцию с него сняли? Вспомнились слова из одной роли мудреца, который ученику сказал следующее: «Когда трудно – пошути! Проблема не уйдёт, но уже не будет казаться такой нерешаемой».
Я рассказал Маше анекдот. Вообще-то я не любитель рассказывать анекдоты. Я их плохо запоминаю. Ещё больше не люблю тех, кто при всяком удобном случае вспоминает какой-нибудь анекдот и, рассказав его, сам хохочет, заставляя тем самым смеяться окружающих. Не люблю, когда мне что-то навязывают. Но ещё больше мне несимпатичны люди, которые живут чужим остроумием. И всё-таки некоторые любимые анекдоты у меня были и есть. Особенно анекдоты, которые чем-то напоминают мне мою жизнь. Вот такой анекдот я тогда и вспомнил:

– Маш, я сейчас лежу и вспоминаю один анекдот – ну точно о нас с тобой.

– Ну?..

Кто бы мог подумать, что я буду рассказывать анекдоты девушке, лёжа с ней в постели под одеялом, а в это время к нам в наше балконистое окно размером от потолка до пола протянется по морю лунная дорожка.

– Умирает очень известный человек… Ну скажем так, писатель. Но знаменитый почти как я. Короче, почти моё будущее… К нему зашёл его лучший друг и спросил: «О чём ты сейчас думаешь, в последние минуты жизни?» – «Видишь вон тот огромный шкаф напротив? Это всё книги, написанные мною!» – «И что ты этим хочешь сказать?» – «А видишь шкаф у той стены, он ещё больше! Это всё книги и журналы, в которых написано обо мне!» – «Не понимаю…» – «Знаешь, дружище, смотрю я на всё это и вспоминаю, как давным-давно, я ещё учился в институте, мы с одной девахой, будучи в колхозе на картошке, завалились на ночь на сеновал. Но у нас ничего не произошло! Знаешь, почему? Она всё время в сено проваливалась! Я никак не мог её должным образом ухватить. Короче, дружище, вот смотрю я сейчас на все эти книги в обоих шкафах и думаю: эх, ей бы тогда их все под задницу подложить, чтоб не проваливалась!»