Михалыч и Максимка (СИ)

— Ну что, сделал? — спросил Пашка. — Или как?

— Всё сделал, — захихикал Максимка, — валим отсюда, пока нас не спалили. Светать уже начинает.

Бесёнок и Пашка добрались до своего бунгало и залезли в кровати.

— Включай, — попросил Максимка.

Пашка включил мобильник и дистанционно запустил камеру. Растояние для сигнала хватило. Теперь камера, находясь за сотни метров, заработала и начала снимать. До утрешнего горна оставалось минут сорок. Пока ничего не происходило. По плану и не должно происходить, рано ещё. Спать хотелось и одному, и второму, но месть сладка, поэтому, клюя носом, продолжали следить, что происходит. Время пришло. Раздался сигнал горна, который тут же распространился через ретрансляторы по всему лагерю. Одеяло зашевелилось, и Васька начал просыпаться. Сначала он не понимал, что происходит, и что за запах, а потом он повернулся на бок, потому что почувствовал мокроту в постели, и тут он увидел крысу. Камера была со звуком, но Пашка его специально приглушил. Вопль был прикольный. Васька, откинув одеяло, вскочил, при этом орал как сумасшедший и остался стоять в трусах возле своей кровати. Его сосед не особо понимал, что происходит, и испугано смотрел на орущего во всё горло Василия. Стали сбегаться дети и вожатые. В комнате были обнаружены два мальчика. На кровати одного из них на подушке лежала дохлая крыса. Одеяло валялось на полу. Вася стоял с мокрыми трусами и орал, а на простыне красовалось огромное мокрое жёлтое пятно. Это видели все, кто вбежал. Свидетелей было более, чем достаточно.

— Жёстко мы его, — удовлетворительно произнёс Максимка.

— Угу, — смеялся Пашка, — пора следы заметать.

У камеры заработал моторчик, и она, тихо поднявшись с подоконника, улетела в сторону бунгало, где жили Пашка и Максимка. Запись была сделана. Месть состоялась. Теперь можно было с полным чувством удовлетворения идти на утреннюю зарядку.

Глава 19. Африканский сюрприз.

Представления Михалыча о коренных жителях Африки оправдались. Передачи про путешественников, которые он смотрел по телевизору в свободное время, не обманули. Ближе к вечеру троих белых, как гостей пригласили к дому-шалашу вождя племени, на организованный в их честь общий праздничный ужин. К приходу белых гостей вождь в окружении своих жён уже восседал под навесом на мягких матрасах. Перед вождём на почтительном растояние пылал костёр. Вокруг огня находился импровизированный открытый стол для гостей. Всех, кого пригласили к дому вождя, рассадили по кругу. Уже стемнело. Огонь пылал сильный, и его тепла хватало на всех, поэтому холод ночной Африки не ощущался. Звучала живая африканская музыка. Под неё молодые парни и девушки племени плясали африканские народные танцы. Стандартная африканская «вечеринка», если её можно так назвать, только в первобытном стиле. На огне жарили козла. Возможно, это было другое животное, но Михалыч решил, что это именно козёл. Других домашних животных он тут днём не заметил. Правда, были собаки, но туша на огне не была похоже на тушу разделанной собаки, что чрезвычайно успокаивало Михалыча...

Михалыч, Варвара и Сагоби вождя видели впервые. Во время въезда в деревню его не было с толпой встречающих, там присутствовало только пара старейшин племени. Почётных гостей разместили по правую руку от вождя. Африканцы веселились. Вот она, жизнь на природе! Что может быть ещё лучше и первобытней в этом мире во время единения с живой природой? Правда, платой за такую вольную жизнь может стать ранняя смерть. Откинуться в иной мир, вдали от цивилизации, можно в любой момент по любой даже незначительной причине, которая в большом цивилизованном городе решилась бы в самый кратчайший срок, но только не тут. Тут, в Африке, свои законы и правила.

Разносили еду. Маленький коврик, сплетённый из камыша, а сверху на него ставили глиняную миску с едой. Племя большое, всем места за одним костром не хватил, поэтому костров было несколько, а тот за которым сидели белые гости, был исключительно костром вождя и его гостей.

Пели песни, ели, танцевали и пили какую-то местную гадость, про которую предупреждал Сагоби. Выпивку разливали по кругу уже второй раз, народ порядочно захмелел. Вождь по началу молчал и властным взглядом рассматривал своих соплеменников, но, выпив пару стаканов, стал более разговорчивым и всё время улыбался, толи он был рад гостям, толи так тут принято, но Михалыча его улыбка напрягала. Вождь, решив, что принял на грудь достаточно, завёл с Сагоби разговор. Рейнджер его внимательно выслушал и перевёл Михалычу:

— Он говорит, что ты выглядишь как вождь, и спрашивает кто ты среди белых в своём мире, какое место занимаешь?

— Скажи ему - он прав, — отвечал Михалыч, — а ещё скажи, что я воин, и что я действительно управляю другими белыми людьми.

Сагоби перевёл. Вождь сделал удивлённое лицо, посмотрел на Михалыча удовлетворительно, покачал головой и что-то сказал.

Сагоби перевёл.

— Он сказал, что вы оба равные между собой, поэтому он приглашает тебя как равного. Ты можешь сесть рядом с ним, если пожелаешь.

Михалыч ответил: