Миколка-паровоз

— Да ты, Янка, в своем уме? Рехнулся, что ли? Это ж тебе не кота Ваську с шестого этажа скинуть… Ваське лапку переднюю отбил, теперь сам носом в землю хочешь нырнуть? Ты меня не пугай, пожалуйста! Плохие это шутки…

— А я не шучу, бабушка! Полечу, как ласточка…

— Ты у меня камнем полетишь, разбойник! Я тебе так полечу, что ты своих не узнаешь!..

И в самом деле, не на шутку разволновалась бабушка Арина. Расхаживает по комнатам и ворчит что-то себе под нос, ждет, пока Янкин отец с работы придет. А когда тот подтвердил, что действительно Янке предстоит прыгать не с какого-то там сарайчика, а с самого что ни есть настоящего самолета, поднялась в доме буря.

— Я вам полетаю! Пускай Янка еще без ума-разума, так хоть ты-то, взрослый, не сходи с ума! Я пойду да все самолеты переломаю, чтоб вам и от земли не оторваться…

— А мы новые построим! — смеется Янка из-под одеяла.

— Ты долго еще будешь издеваться надо мной?! — вспыхнула бабка и решительно зашагала к Янкиной кровати. Тогда покорно закрыл Янка глаза и сделал вид, будто спит богатырским сном.

А утром, когда отец с Янкой стали собираться на аэродром, бабушка Арина чуть драку не затеяла. Накинулась на сына:

— Не забывай, что Янка сын тебе, а не просто летчик из твоей эскадрильи… А мне он внук родной — вот кто!

И пришлось на несколько дней отложить Янкин полет. Пришлось агитировать бабушку Арину, рассказывать ей про достижения современной авиации, про надежную технику. Янкин отец сказал, что в наши дни прыгнуть с парашютом — это все равно, что ей, бабушке Арине, выпить чашку чая с любимым вареньем.

— Любимое варенье — и любимый внук! Да разве можно так говорить, — грустно покачивала головой бабушка Арина, но видно было, что она готова сдаться.

Однажды утром отец с Янкой, как ни в чем не бывало, ушли из дому. Вроде бы и не на аэродром вовсе, а так прогуляться.

Было свежее утро. На плоскостях самолетов серебрилась роса. И когда начинали реветь моторы, роса, вздрагивая, сползала, скатывалась с фюзеляжей и крыльев. А пропеллеры отливали золотом на солнце. И трава под самолетами, казалось, плескала зеленые волны вдогонку ветру. И самолеты выглядели трепетными сказочными птицами, готовыми вот-вот взмыть в небо, к самому солнцу.

Среди самолетов был и учебный, на котором предстояло лететь Янке. Люди, которые прежде шутили с Янкой, теперь были серьезны и строго давали последние инструкции. Подогнали по росту подвесные ремни парашюта, проверили каждую застежку.

— Теперь можно садиться в самолет!

Шагнул Янка к машине, чувствует, тяжело стало передвигаться: парашюты на спине и на груди к земле прижимают. В самолет его подсадили, нырнул он в полумрак, сел. Пристегнул ремни. Легче сидеть с парашютами, чем ходить. Вот и вздохнул Янка с облегчением. Тут отец дотянулся до Янки, поцеловал на прощание и руку пожал, как взрослому товарищу:

— Смотри ж, сынок, не подкачай!

— Команда — на взлет!

— От винта-а!

Раздались привычные команды. Где-то впереди мелькнул флажок. Мотор взревел на полную мощность. Заметил Янка, что у отца из рук даже газету вырвало. И вот уж побежали вспять от самолета ангары, промелькнули дома, вот уж где-то внизу торчат фабричные трубы, сверкнула лента Днепра, мост через него. Дома казались спичечными коробками. По ровной, как струна, дороге полз пассажирский поезд, и до того был он маленьким, до того смешным, так забавно пыхтел белыми клубами дыма, что казалось, будто его можно накрыть ладонью и поезд прекратит свой бег. С высоты все на земле выглядело крошечным, не говоря уж про людей, — те просто как мурашки.

И хоть не в новинку все это Янке, хоть не в первый раз озирал он земной простор с высоты птичьего полета, но в сегодняшний день он видел все как-то по-новому. Возможно потому, что всем существом предвкушал он ту минуту, когда превратится в вольную птицу и будет лететь, лететь над всем этим миром: над лесами, над черными полями, над серебряной нитью реки. Река петляет, кружит. Вон виден и луг, куда всегда спрыгивают парашютисты. И люди на лугу совсем маленькие, как булавочки.

Янкин самолет полетел над белыми, куполами. И тогда Янка посмотрел вперед. Там шел большой самолет, с которого один за другим прыгали люди в шлемах, с тяжелыми ранцами на груди и за спиной. И тут же, прямо под Янкой, из этих ранцев тянулись белые полотнища, наполнялись воздухом, тугие и круглые, и к земле плавно спускались Парашютисты. Кое-кто из них, заметив Янкин самолет, машет рукой: мол, привет тебе, Янка, новый наш товарищ!.. А Янка завидует им — они-то уже в воздухе, уже прыгнули и у них уже раскрылись парашюты, а ему еще предстоит покинуть борт самолета.

Бросает Янка взор вниз, на землю, и, говоря по правде, становится ему страшновато. Да раздумывать некогда. Вот летчик впереди поднял руку в кожаной перчатке, а это — команда прыгать. И хоть побежали у Янки мурашки по спине, он поднимается с места, улыбается летчику: дескать, все у меня в порядке, готов я! Самолет сбавляет газ, мотор неровно ревет, и слышно становится, как свистит ветер в крыльях.