Микроурбанизм. Город в деталях

На набережной Фонтанки из проезжавшего мимо лимузина выглянула невеста с бокалом шампанского и громко крикнула: “У меня сегодня свадьба!” Прохожие улыбались и махали ей в ответ (из дневника наблюдений).

Обычно свадьбы все всегда любят, все всегда радуются, сигналят на машинах, поздравляют. Как правило, это праздник все-таки, радость (свадебный фотограф, инт. № 2).

И сам вид свадебной процессии, и сопутствующие ей звуки вызывают оживление, создают эмоции у окружения. На достаточно монотонном звуковом фоне центральных мест музыка и клаксоны всегда воспринимаются как знаки праздника, притягивают внимание и вызывают реакцию публики. Действительно, редко где и когда в городе можно увидеть такое количество улыбок на единицу площади. Огромная роль в создании свадебного саундскейпа[249] принадлежит гостям, увлеченным участием в фотосессии: они обступают пару, любуются ею со стороны, вместе с нею соблюдают ритуалы, криками “Горько!”, визгом, свистом, пением, аплодисментами формируют звуковой и эмоциональный фон действа. Некоторые зеваки и случайные прохожие не остаются равнодушными, попадая в такие “аудиоместа”. Для публики шумно выражаемые эмоции являются важной, если не самой значимой, деталью свадебных мест. Для кого-то они станут приманкой, чтобы остаться и поглазеть на процессию, для кого-то, напротив, сигналом к тому, чтобы обойти это место стороной. Так или иначе, на прогулке свадебная группа и зрители попадают в поле зрения друг друга, обмениваются эмоциями, на какое-то время выделяются из толпы, спасаясь от бессобытийности (eventlessness) и безликости жизни в мегаполисе[250].

Даже несмотря на то, что пары следуют размеченным маршрутом, разыгрывая, как по нотам, тот спектакль, который принят в тех или иных местах, свадьба проповедует спонтанность как знак праздника. Десятки процессий, концентрирующихся в выходные (а нередко и в будние) дни в различных местах туристического центра города, наводняют их, временно приватизируют, чувствуют себя в них по-хозяйски. Один за другим к дворцам, памятникам и паркам подъезжают лимузины, выпускающие свадебные пары в сопровождении фотографов. Веселье и неразбериха кажутся бесконечными. Прогуливаясь и глазея в свадебных местах, в какой-то момент обнаруживаешь себя в центре бурлящего балагана, карнавала, где ярко, шумно, весело; где всего и всех много; где трубачи, жених в военном кителе, парковщик лимузинов в фирменном камзоле, краснолицый “Петр”, цыгане, голуби, лошади:

Фотограф запечатлел, как жених возлагает букет к Вечному огню. Одна из подружек невесты, взметнув глаза к небу, а затем глядя на огонь, произнесла: “Сделай так, чтобы наши молодожены всегда были счастливы!” Далее двинулись к Спасу на Крови. Некоторые успели справить нужду в кустах сирени на Марсовом поле. Один из гостей спросил у другого: “Здесь, что ли, декабристов повесили?” (из дневника наблюдений).

Свадьба в публичных местах представляет собой смесь жанров. В приведенном наблюдении, описывающем небольшой эпизод прогулки, показана эта эклектика, “собирание городского бриколажа”[251]. Здесь и советский коммеморативный ритуал, и языческое заклинание, и интимная туалетная процедура, и попытка “экскурсии”. Сколь бы ни была продумана и предсказуема прогулка, на практике у нее нет логики, есть лишь “риторика ходьбы”, о которой писал де Серто. Это ходьба по местам, отмеченным теми ярлыками, которые обозначают так или иначе знакомый всем город.

“Ели, пили, веселились…”: места после свадебной прогулки

Ближе к вечеру пары исчезают из центра: их ждут загородные поездки, свадебные путешествия, прогулки и фуршеты на речных корабликах, банкеты в кафе: “На этом все заканчивается. Лимузин разворачивается и едет в Купчино, в какую-нибудь кафешку рядом с домом” (свадебный фотограф, инт. № 1). Места, где лишь час назад царили шум и сумятица, пустеют и кажутся безмолвными. Ритм движения здесь замедляется, туристам и другим гуляющим теперь можно расслабиться и не быть начеку, чтобы случайно не попасть в чей-то кадр.