Мила Рудик и Чаша Лунного Света

— Врет, — коротко сообщил Прозор Владыке, возвращая очки на место.

Двое других спутников Владыки угрожающе повернулись к Никанору.

— Прозор знает, что говорит. Он всегда все знает. Таких гнусных типов, как ты, насквозь видит, — сказала Акулина, неспешными шагами направляясь к ключнику.

— И если говорит, что ты врешь, значит, как пить дать, врешь! — хрипло прорычал карлик, приближаясь с другой стороны. — Ну что, фурия тебя возьми… Сам отдашь? Или заставить?

— Он хочет побыть мебелью, — прищурив левый глаз, сказала Акулина.

Никанор судорожно втянул ноздрями воздух, справляясь с нахлынувшей волной страха. На какую-то долю секунды он представил себя старым скрипучим стулом с шатающимися ножками. Сомневаться в том, что эта дерзкая девица выполнит свое обещание и превратит его в табурет, не приходилось.

Дрожащей рукой, с трудом превозмогая страх, какой прежде Никанор еще не испытывал в своей жизни, и сильнейшее нежелание нарушить свой священный долг хранителя ключей, он поднял старый телефонный аппарат, оторвал приклеенный клейкой лентой к основанию маленький серебряный ключ… Но в последний момент отчаянно зажал его в кулаке.

— Будет лучше, если вы просто положите его на стол, — сказал Владыка. — Так будет лучше прежде всего для вас.

Никанор по очереди оглядел стоящих вокруг него людей. Карлик шумно втянул большими ноздрями воздух и угрожающе прохрипел. Акулина сложила руки на груди, но выглядела так, как будто в любой момент готова была проверить, насколько скверная получится из него мебель. На Прозора Никанор старался не смотреть: неприятное ощущение, которое осталось после головокружения, все еще не проходило. Что касается Владыки, то он стоял дальше всех и как бы в стороне, но именно его сверкающий в темноте взгляд и интонация, прозвучавшая в его голосе, заставили Никанора подчиниться.

Он разжал ладонь, на которой отпечатались очертания ключа, и, крепко стиснув зубы, положил ключ на стол.

— Пойдешь вперед, — прорычал карлик, толкая Никанора в глубь коридора.

Какое-то время они шли по запутанным, как в лабиринте, ходам: впереди Никанор, за ним карлик, Акулина и Владыка. Замыкал это шествие Прозор, тянущий на себе освобожденного узника.

Наконец Никанор остановился у нужной двери. Мутная грязная лампочка без плафона, свисающая с крюка на потолке, беспрерывно мигала, освещая коридор тусклым неровным светом.

Никанор знал, что находится за этой дверью, хотя еще ни разу не видел ее открытой. Но по звукам, которые доносились из комнаты, он догадался: несколько раз он собственными ушами слышал, как за дверью раздается детский плач.

Владыка вышел вперед. Холодное серебро короткой вспышкой мелькнуло в его руке — маленький ключ, на стержне которого не было бородки. Владыка вставил ключ в замочную скважину, но даже не стал проворачивать в замке. И тут же внутри скважины вспыхнуло яркое синее свечение, которое мгновенно перекинулось волной на ключ и руку Владыки.

Никанор попятился, бормоча про себя что-то невнятное и дрожа от страха, и в тот же миг дверь отворилась сама, словно кто-то толкнул ее изнутри.

Владыка вошел в комнату, за ним остальные. Никанора грубо подтолкнул вперед рыкнувший что-то карлик. И тогда Никанор впервые увидел то, что скрывалось за дверью.

В проеме отгороженного изнутри решеткой подвального окна сияла яркая звезда, одиноко царящая на небе, которое совсем недавно казалось сумрачным и беззвездным. Хотя, может быть, Никанору это только показалось, и другие звезды тоже были там, на темном куполе ночи, просто светили не так ярко. Звездный свет струился из окна, стелясь вдоль стены и падая на пол. А под самым окном, освещенные этим светом, в небольших картонных коробках безмятежно спали пятеро младенцев.

Возможно, в этот момент Никанор как никогда был близок к тому, чтобы пожалеть беззащитных детей, которым вместо мягких и теплых постелей достались холодные и жесткие картонные коробки. Но этого так и не произошло, потому что в это самое мгновение где-то недалеко прозвучали один за другим несколько коротких и громких хлопков, похожих на выстрелы. Карлик и Прозор вздрогнули, а Акулина громко охнула.

— Я боялся, что это может произойти, — сказал Владыка, и впервые на его лице промелькнула тревожная тень. — Пришли другие. Нужна помощь.

Он повернулся к своим спутникам.

— Вы должны забрать детей. Поспешите. И уходите немедленно.

После этого Владыка обернулся к Никанору, который, пытаясь унять свой страх, громко сглотнул.

— А вы… больше не нужны, — вежливо сказал Владыка и, приподняв руку, направил в сторону Никанора раскрытую ладонь. В ярких зеленых глазах сверкнула ослепительная вспышка…

Следующие слова, которые произнес старый маг, Никанор не разобрал. Его веки сомкнулись, и он тяжело рухнул на пол.