Мила Рудик и Магический Синод

Вирт отошел от скрюченного на полу человека и кивнул мне.

— Отпускай его.

Я удивился, но у Вирта было такое лицо, будто он знает, что делает. Шалопай сверкал налитыми кровью глазами в сторону оборотня и в нетерпении топтался на месте.

— Вперед, Шалопай! — воскликнул я. — Нападай!

Словно только этого и дожидаясь, драконий пес сорвался с места и бросился на волкулака Тело Горерада Серого было нагим и беззащитным, но даже будь он в одежде, его бы это не спасло. Он успел только перевернуться на спину, пытаясь отслониться от несущейся на него гибели. Шалопай был уже в шаге от оборотня, когда тот, таращась на пса огромными от ужаса глазами, издал громкий и отчаянный вопль и вдруг… исчез.

Не знаю, кто удивился больше: я или Шалопай. Драконий пес сначала закрутился на месте, прижав нос к полу, словно пытаясь выяснить, куда сбежала его жертва, потом резко подскочил. Его тело натянулось струной, готовое снова броситься на оборотня, будто Шалопай обнаружил пропажу. Я повернул голову и застыл, увидев Горерада Серого, вжавшегося в угол в другой стороне комнаты.

— Останови его! — крикнул мне Вирт.

Дважды говорить не пришлось. Я уже видел, что Шалопай стремительно несется на волкулака, рыча от ярости.

— Стой, Шалопай! Стоять!!!

Драконий пес остановился, тут же дернулся к оборотню и опять повернул назад.

— Стоять, Шалопай!

Пес, словно танцуя на четырех лапах, собачьих и драконьих, заскулил, жалуясь, что ему не позволяют добраться до его добычи.

— Это ты сделал? — спросил я Вирта.

— Простая телепортация в пространстве, — невозмутимо ответил Вирт, приближаясь к Горераду Серому.

Тот выглядел так, словно одной ногой уже побывал на том свете: белый, как смерть, глаза вот-вот повылазят из орбит, трясется весь.

— В следующий раз я этого не сделаю, — склонившись над ним, пообещал Вирт.

— Будь ты… проклят… эльф… — хрипло пробормотал волкулак.

— Ты убил некроманта? — игнорируя проклятие, настойчиво спросил Вирт.

Горерад Серый на секунду закрыл глаза, сглотнул слюну, так что кадык подскочил до подбородка, и ответил:

— Я. Это я убил некроманта.

— Зачем? — спросил Вирт.

Оборотень, не открывая глаз, покачал головой:

— Убей — этого не скажу.

Вирт какое-то время молчал, глядя на вжавшегося в угол голого мужчину.

— Черт с тобой, можешь не называть причин, — наконец сказал он и спросил: — Ты подменил перстни?

Горерад Серый кивнул.

— Где они?

— Магический проход. Внизу. Справа.

Вирт стремительно выпрямился и подошел к развороченной постели оборотня. Снова прошелся по матрасу, присел и засунул руку прямо в стену. Пошарил там и через десять секунд вытащил руку обратно. Когда он разжал кулак, я увидел на его ладони несколько перстней. В четырех были черные камни, а в одном — сиреневый.

Вирт усмехнулся.

— Еще один чароит. Теперь все понятно.

Он поднялся на ноги и вернулся к оборотню. Перстни Вирт спрятал в карман своей куртки. Потом он щелкнул пальцами и на ближайшем подоконнике появились свиток пергамента, перо и чернильница. Все это Вирт взял в руки и положил перед Горерадом Серым.

— Пиши.

— Что?

— Признание в убийстве некроманта, — ответил Вирт. — Заодно напиши, что ты сделал с Гурием Безродным. И не забудь упомянуть про перстень с чароитом. Ведь он принадлежит тебе, верно?

Через десять минут Горерад Серый отбросил в сторону перо. Вирт поднял с пола пергаментный лист и внимательно прочитал. Потом свернул его в трубочку и сунул за пазуху.

— Как ты попал в дом Гурия Безродного?

Оборотень криво ухмыльнулся.

— Это мой дом. Он принадлежал моему отцу и должен был принадлежать мне.

— Меня не интересуют твои обиды на закон, волкулак, — хладнокровно произнес Вирт. — Ты не понял вопрос?

Изо рта Горерада Серого вырвался короткий рык — видимо, он настолько сросся со своей волчьей сущностью, что уже не способен был избавиться от нее даже в облике человека.

— В доме есть потайная комната. Туда ведет магический проход, такой же, как здесь. В Троллинбурге никто лучше меня не умеет создавать такие ходы. В комнате спрятан мой портрет. Это Порог Темперы. Я проникал в дом с его помощью.

Вирт вежливо улыбнулся ему.

— Я думаю, новый хозяин этого дома теперь позаботится о том, чтобы этот портрет был уничтожен.

Я тем временем подошел к Шалопаю и осторожно положил руку ему на загривок. Пес прорычал, не раскрывая пасти и не поворачивая головы в мою сторону.

— Эй, не обижайся. Зачем тебе этот кусок прогнившей волчатины? Вернемся домой — насыплю тебе целую миску овсяного печенья, идет?

Шалопай шевельнул ушами и поелозил хвостом, мол, ловлю на слове, но на меня взглянуть так и не изволил — его взгляд по-прежнему был прикован к оборотню.

Вирт подошел к стулу — единственному предмету мебели в этом доме — снял со спинки бесформенную черную тряпку и бросил волкулаку.

— Одевайся. Мы возвращаемся в Троллинбург.

В этот раз Вирт телепортировал четверых, но, кажется, разницы он даже не почувствовал. Из полуразвалившейся лачуги, в которой прятался Горерад Серый, мы вмиг перенеслись прямо в холл Менгира.

* * *