Мила Рудик и руины Харакса

Мила пожала плечами, а когда отвела взгляд от двери, за которой только что скрылся Ромка, обнаружила сидящего перед ее креслом Шалопая. Он обиженно смотрел на Милу и, проявляя нетерпение, елозил драконьим хвостом по ковру гостиной. Действие Ромкиного колдовства оказалось недолгим, и гигантская бабочка успела раствориться в воздухе; не наигравшийся Шалопай пришел к хозяйке, надеясь, что она вернет ему игрушку.

Мила вздохнула и беспомощно развела руками.

— Извини, Шалопай, я не могу наколдовать бабочку. Это не ко мне.

Шалопай грустно моргнул, тихонечко проскулил, будто бы про себя, и от нечего делать растянулся на ковре, вывалив наружу синий язык.

Мила мысленно порадовалась, что Шалопай знать не знает, на каком курсе Думгрота изучают простейшие иллюзии.

* * *

На следующий день в два часа пополудни Мила постучала в дверь дома номер семь по улице Великого гнома Чага Карадагского. Не прошло и минуты, как дверь открылась, а на пороге появился хозяин.

— Ох, ну и вымахала ты, девочка! — хмуро оглядев Милу, возмутился Коротышка Барбарис. Пропуская ее в дом, он неодобрительно покачал головой: — И куда вы, люди, растете-то всё?

Миле пришлось пригнуться, чтобы войти. Когда-то она была от силы на голову выше, чем ее старый друг гном. Теперь — фута на полтора, не меньше.

— Летом, как мы виделись в последний раз, ты вроде пониже ростом-то была, — оценивающим взглядом окинул ее Барбарис, провожая до гостиной. — На полголовы подросла, уж как пить дать.

Мила снова пригнулась, чтобы не удариться головой о притолоку.

— Барбарис, я с лета выросла на какой-нибудь сантиметр, — улыбнулась она, — никак не больше. Не преувеличивай.

Темные глаза гнома строго глянули на нее из-под густых бровей.

— И вовсе я не преувеличиваю. Ты вон уже и Акулину догнала. Садись-ка в кресло, а то люстру заденешь — мне потом новую покупать.

Мила послушалась. Ворчание Барбариса было явным признаком того, что он по ней соскучился. Такой уж у него характер: никаких вам телячьих нежностей. Проявлением чувств для старого гнома было: поворчать, пожурить, поглядеть строго, в лучшем случае — одобрительно улыбнуться, но непременно пряча улыбку в густую коричневую бороду.

— А где госпожа Белладонна? — спросила Мила.

По прошлым визитам она помнила, что из кухни всегда раздавались какие-то звуки — хозяйка дома занималась готовкой для домочадцев и гостей.

— Жену с детьми я отослал к родственникам, — ответил Барбарис, — чтоб не суетились тут без дела.

— Это из-за того, что ты хотел мне рассказать? — вдруг припомнив постскриптум в письме Барбариса, спросила Мила.

Гном нахмурил брови и погладил бороду.

— Из-за того самого.

Миле стало неудобно.

— Ты так редко приезжаешь в Троллинбург после того, как Акулина стала работать в Думгроте… Твои дети, наверное, по тебе соскучились, а из-за меня вы на один день меньше проведете вместе.

— Ну… дети по мне уже не так скучают, как прошлые года два, — отмахнулся Барбарис. — Они в этом году в школу пошли. Им теперь скучать недосуг — учеба.

— В школу? — озадаченно переспросила Мила. — В Думгрот?

Она вдруг подумала, что за четыре года не видела в Думгроте ни одного гнома.

— Ох, сказанула! — весело хмыкнул Барбарис. — Думгрот — школа для магов, а где ты видала, чтобы у гномов водились магические способности? Нет, зачем же — «в Думгрот»? У гномьей общины в Троллинбурге своя школа есть. Там детвора моя и учится с нынешнего года.

— Если Думгрот — школа только для магов, то как же… — Мила запнулась, жалея, что слова уже слетели с языка, но теперь вынуждена была закончить: — Горангель учился в Думгроте, а он был эльфом.

Барбарис покивал.

— Все верно. Эльфы в магии самый сильный народ всегда был. Все они, без исключения, рождаются с магическими способностями. Даже полукровки. Так где же учиться им, здешним эльфам, как не в Думгроте?

Мила тяжело вздохнула и опустила глаза, бессмысленным взглядом уставившись на ворсистый ковер на полу гостиной.

— Сейчас в Думгроте нет ни одного эльфа, — тихо произнесла она.

Барбарис потянулся и ободряюще похлопал ее по плечу.

— Ну-ну… Не все так плохо, — с улыбкой в голосе сказал он вдруг.

Мила подняла взгляд на бородатое лицо гнома и увидела в его темных глазах лучистые искорки. Он смотрел на Милу обнадеживающе.

— Последние года два эльфов в Таврике, да и в других землях, рождается в несколько раз больше, чем прежде, — многозначительным тоном сообщил Барбарис. — В основном полукровки — от смешанных браков эльфов и магов. Но и чистокровные есть. — Барбарис вздохнул полной грудью и погладил кустистую бороду. — Давно этого ждали. Вымирал ведь эльфийский род… Так что годков через десять в Думгроте снова будут учиться такие же ребята, как друг твой погибший. Чашу-то эльфийскую вы с ним не зря вызволили. Возрождается эльфийский род помаленьку.

Ошеломленная, Мила на какое-то время застыла, пытаясь до конца осознать смысл сказанного, и ожила только, когда почувствовала, что на глаза накатила горячая волна.