Милая , 18

Крис что-то сонно пробормотал и протянул мус­кулистую руку к Деборе. Пусто. Он открыл гла­за, обвел тревожным взглядом нишу, но услышав, что Дебора в комнате, успокоился. Машинально пошарил на ночном столике, нашел пачку сига­рет, закурил и уставился на поднимающиеся вверх кольца дыма. Ноктюрн приближался к кре­щендо.

Крис перевернулся на другой бок и посмотрел через раздвинутые портьеры на Дебору. Он любил смотреть, как она одевается. Собрав в тугой узел волосы, она начала закалывать их перед зеркалом, и он вспомнил, как первый раз выни­мал из них шпильки, как пряди, одна за другой, падали вниз, словно черные шелковые ленты. Она надела плащ и решительно пошла к дверям, не подавая виду, что чувствует на себе взгляд Криса.

— Дебора!

Она остановилась и прижалась лбом к двери.

— Дебора!

Она вернулась в нишу и села на край кровати. Крис погасил сигарету, подвинулся к ней и по­ложил голову ей на колени. Она погладила его по щеке. Какая же она красавица, подумал он. Из Библии: два цвета — оливковый и черный. Библейская Дебора. Она встала, но Крис удержал ее, и она почувствовала, как дрожит его рука.

— Дальше так продолжаться не может. Разреши мне поговорить с ним.

— Это убьет его.

— Но ведь и меня это убивает.

— Перестань, пожалуйста.

— Сегодня же с ним поговорю.

— Господи, ну почему каждая встреча кончает­ся одним и тем же?

— И всегда так будет, пока ты не станешь мо­ей женой.

— Я не хочу, чтобы ты с ним встречался, Крис.

— Иди, — он выпустил ее руку и отвернулся.

— Крис.

Из гордости он не ответил.

— Я тебе позвоню, — сказала она. — Ты ведь захочешь меня увидеть?

— Ты же знаешь, что да.

Он накинул халат, прислушиваясь к ее шагам на мраморной лестнице, потом подошел к окну и отодвинул занавеску. Дождь почти перестал - так, водяная пыль. Через несколько минут на Иерусалимских аллеях показалась Дебора. Она взглянула на его окна, едва заметно махнула рукой и быстро перешла на другую сторону к стоянке извозчиков. Еще несколько минут - и дрожки, отъехав от тротуара, скрылись за уг­лом.

Крис отпустил занавеску, и в комнате стало полутемно. Он вышел в кухню, налил себе чашку кофе, приготовленного Деборой, но тут же рух­нул на стул и уронил голову на руки.

По радио диктор, нервничая, рассказывал о провале очередной попытки уладить политическую ситуацию дипломатическим путем.

Глава вторая

Из дневника

В новостях передали, что Россия и Германия готовы заключить договор о ненападении. Просто невероятно! Два злейших врага пришли к согла­шению! Тактика Гитлера представляется логич­ной. Он хочет нейтрализовать Россию, чтобы на какое-то время избежать войны на двух фронтах (если, конечно, Англия и Франция намерены со­блюсти свои обязательства перед Польшей). Дер­жу пари, что от Сталина он откупится половиной Польши. Думаю, что в эту минуту нас уже делят на каком-нибудь московском столе.

Александр Брандель

*  *  *

В посольствах и в канцеляриях глав прави­тельств, в министерствах иностранных дел и в кон­сульствах, в шифровальных комнатах и пресс-центрах доведенные до исступления люди заседа­ли всю ночь, строили военные планы, орали в телефонные трубки через забитые коммутаторы, ругались, молились, пытались что-то доказывать.

Все договоры оказались пустыми бумажками.

Люди доброй воли были ошеломлены: повинуясь извращенной логике, восемьдесят миллионов ци­вилизованных человеческих существ уже вопили и маршировали как истерические роботы.

Гитлеровские геополитики расчертили мир на зоны рабочих рук и полезных ископаемых и пред­ставили генеральный план, который заставил бы побледнеть и Чингис-хана и любых самых страшных злодеев мировой истории. Немецкий народ с воодушевлением поддержал этот план криками: ”Зиг хайль! Жизненное пространство!” Немцы го­товились исполнить роль тевтонских богов войны под огненную музыку Вагнера.

”Избавим немецких граждан от иностранного ига! Германия — только немцам! Зиг хайль!”

Австрия и Чехословакия послужили пробным кам­нем[1]. Опьяненный бескровными победами, уве­ренный, что Америка, Франция и Англия не захо­тят ввязываться в войну, нацизм разрастался как раковая опухоль. ^”Данциг — немцам! Верните нам Польский коридор! Верните границы 1914 го­да! Прекратите издеваться над этническими нем­цами! Зиг хайль!”