Милая маленькая игрушка

— Кто это сделал? — Рычит Николо, вырывая меня из задумчивости.

Когда я смотрю на него, я поражаюсь свирепости на его лице, тому, как его руки сжимаются в кулаки по бокам. Он выглядит бледным, что меня удивляет. У меня не было впечатления, что они с Ильей были хоть чем-то даже близко похожими на друзей.

— Не знаю, — признаюсь я. — Он уже почти год разбирается с каким-то территориальным конфликтом, но только вчера он сказал мне, что все кончено. Он решил это… — Мои глаза расширяются, когда я думаю, не ошибался ли он, что это было своего рода возмездие за то, что он сделал.

— Ты сказала, что они говорили по-русски? — Требует Николо, полный деловой решимости.

Я киваю.

— Эти ублюдки пересекли границы территории без разрешения. Кажется, они полностью игнорируют границы. Тот ресторан — территория Маркетти, так что это был такой же акт насилия по отношению к моей семье, как и к семье Ильи.

Вязкий звук в его голосе разжигает во мне чувство мести, и внезапно мой момент всепоглощающей ненависти, когда потенциальные убийцы Ильи скрылись, возвращается ко мне. Я была так беспомощна, сидя там на пропитанном кровью цементе, что не могла полностью выразить свой гнев. Я не могла оставить Илью. Но теперь Николо, кажется, завладел моей яростью таким образом, что мое сердце колотится.

— Возможно, я здесь не очень помогу. — Говорит Николо, оглядывая больничную палату. — Но я присоединюсь к людям Ильи и выслежу змей. Отрежу им головы, прежде чем они успеют уползти обратно в дыру, из которой выползли.

Впервые за несколько часов мои конечности наполняются силой, и я никогда в жизни не чувствовала такой благодарности Николо Маркетти. Я сажусь прямее и киваю, мои губы сжимаются в решительную линию. Руки Ани падают с моих плеч, когда она поворачивается лицом к своему мужчине, беспокойство проступает на ее лбу.

— Николо, подожди. — Говорит она, прежде чем он успевает повернуться и уйти.

Он резко останавливается, когда Аня шагает через комнату. Ее рука тянется к его щеке, и он накрывает ее своей рукой.

— Пожалуйста, будь осторожен, — бормочет она. — Эти люди вооружены и явно опасны. Я не знаю, что я буду делать, если…

Она позволяет возможности остаться невысказанной, пока ее взгляд скользит в мою сторону. Кажется, она слишком поздно уловила свои острые слова. Укол боли и потери пронзает меня, когда я понимаю, куда она направляла свои мысли. Она не знает, что бы она делала, если бы что-то случилось с Николо — как что-то случилось с Ильей. Несмотря на все ее утешительные слова, Аня так же не уверена, что Илья переживет это, как и я.

— Это то, для чего я был рожден, любимая. — Говорит Николо с шокирующим количеством нежности. Его пальцы закидывают прядь золотистых волос Ани ей за ухо, и он наклоняется для страстного поцелуя.

Я быстро отвожу взгляд от интимного момента, и в моей груди пульсирует ноющая пустота. Неужели всего несколько часов назад мы с Ильей целовались, не обращая внимания на свидетелей вокруг нас, настолько потерянные в своем собственном мире, что все остальное просто растаяло? Кажется, это было целую жизнь назад. С тех пор я видела, как умирает мой любимый человек, по крайней мере, дважды.

Дверь с шепотом закрывается, и Николо уходит, не сказав больше ни слова, а затем Аня пересекает комнату, чтобы снова оказаться рядом со мной.

— А что, если они не смогут его спасти? — Выдыхаю я, глядя в добрые глаза Ани. — А что, если он не выживет?

— Ничто не помешает этому человеку вернуться к тебе, — уверенно говорит Аня, снова. — Я видела, как он смотрит на тебя, и он не позволит такой незначительной вещи, как пуля, помешать этому.

— А что насчет восьми из них? — Бормочу я, и непрошеные слезы снова начинают течь.

Аня отважно скрывает свой шок, но я вижу это по тому, как она бледнеет. Никто не выживает после восьми пуль в спину. Только Бог знает, какие внутренние повреждения он получил, помимо непомерной потери крови.

Должно произойти чудо, чтобы Илья вернулся ко мне.

39

ИЛЬЯ

Непрекращающийся писк терзает мой череп, пробуждая мое раздражение, как будто я хочу, чтобы кто-то отключил это раздражающее устройство. Может, швырнул его через всю комнату. Должно быть, это будильник. Я так устал, что одна только мысль о том, чтобы встать и разобраться с ним самому, изматывает меня, что неудивительно, учитывая, что последнюю неделю я дрожал на улице от холода, выслеживая свою добычу. Каждую ночь я едва мог поспать несколько часов, мое тело было начеку даже после того, как один из моих людей сменил меня, чтобы дать моему разуму отдохнуть. И теперь чей-то тупой, гребаный будильник должен нарушить те несколько часов тишины и покоя, которых я с нетерпением жду.