Милая маленькая ложь (ЛП)

Я пытаюсь продолжить это чем-то более обнадеживающим, но не могу ничего придумать. Единственное хорошее, что вышло из вчерашнего события, это то, что Николо сказал, что сегодня он отпустит меня, когда вчера вечером высадил меня перед моим домом. Это значит, что у меня есть целый день, чтобы провести его с Кларой. Кстати об этом…

Крошечные ножки топочут по коридору, предупреждая меня, что моя дочь проснулась. Дверь моей спальни открывается мгновением позже, и в комнату врывается Клара.

— Блины! — Кричит она, прежде чем запрыгнуть ко мне на кровать, толкая меня, пока она подпрыгивает на руках и коленях.

Я смеюсь, тянусь к ней и притягиваю ее к себе, щекоча ей живот. Клара счастливо хихикает, перекатываясь на мне.

— Ты будешь сегодня дома, мамочка? — Спрашивает она, ее тон полон невинного беспокойства, которое выжимает мне сердце.

— Да, детка. У меня выходной, так что мы можем провести весь день вместе.

— Ура! — Клара крепко обнимает меня за шею.

— Теперь иди, разбуди тетю Патрицию, пока я одеваюсь, и мы приготовим блины.

Я слегка шлепаю ее по попе, когда она с энтузиазмом съезжает с кровати. Она выбегает из комнаты, не колеблясь ни секунды, а я сажусь, чтобы свесить ноги с края матраса. Невольный стон срывается с моих губ от того, как мое тело протестует.

Мои ноги немного болят от того, что вчера я так долго поддерживала такую глубокую растяжку, но на самом деле болит моя задница. Хотя в этот раз было гораздо меньше боли, когда Николо сначала делал это медленнее, и он отвлекал меня, играя с моим клитором, он все равно жестоко обращался с моей нежной дырочкой, когда закончил. У меня осталась пустая боль, где он заполнил меня так полно, что я чувствовала, что могу разорваться надвое.

Но самое ужасное, что мне все равно это нравилось. Я кончила, когда он меня порол, и я кончила снова, когда он трахал меня в задницу. Что-то должно быть не так со мной, раз я все еще могу возбуждаться от Николо, когда все, что он, кажется, хочет сделать так это причинить боль. Один поцелуй, который он мне подарил, зажег мою вечно любящую душу, и то, что он поцеловал меня только один раз, было почти большим наказанием, чем кнут и насильственный анальный секс.

Я чувствую, что разваливаюсь на части, как будто мой разум должен расползаться по швам от того, что Николо мог ворваться ко мне и вытащить меня от друзей, как он это сделал, что он мог унизить меня, испортить мою одежду, не моргнув глазом, связать меня и выпороть, и все равно я могла кончить для него. Я, должно быть, сломана. Интересно, это слабость всегда была во мне? Конечно, это должно быть как-то связано с тем, почему я так наивно влюбилась в него в старшей школе.

Но почему теперь, когда я увидела его таким, какой он есть, я все еще могу считать его привлекательным?

— Мама, поторопись! — Кричит Клара из кухни, когда они с тетей Патрицией начинают стучать кастрюлями и сковородками, готовя блины.

— Я сейчас выйду! — Вытесняя свои темные мысли из головы, я быстро одеваюсь, нахожу свободные спортивные штаны и футболку, которые скроют розовые рубцы от моих побоев, но не будут их давить.

Затем я выхожу из своей комнаты и прохожу небольшое расстояние по коридору к открытой гостиной-кухне. Собрав волосы в небрежный пучок, я присоединяюсь к своей маленькой девочке у холодильника, когда она встает на цыпочки, чтобы дотянуться до коробки с яйцами и вытащить их. Я беру молоко с верхней полки, и мы обе направляемся к коричневой стойке из пластика, где Клару ждет крошечная стремянка.

Забравшись на нее, она осторожно ставит яйца на стойку. Она терпеливо ждет, пока я достану из выкрашенных в белый цвет фанерных шкафов муку, соль и сахар. Тетя Патриция подает мне мерный стакан, а Клара помогает мне отмерить два стакана муки. Затем следует сахар и соль.

Клара внимательно наблюдает, как я разбиваю яйца и добавляю их, прежде чем медленно размешивать их в смеси.

— Могу ли я попробовать? — Спрашивает она, когда я отмеряю половину чайной ложки экстракта.

— Ты уверена? — Спрашиваю я. — Это не будет похоже на ваниль в мороженом, — предупреждаю я.

Карие глаза Клары расширяются от восхищения. Затем она с энтузиазмом кивает. Я тихонько смеюсь и капаю несколько капель ванильного экстракта на маленькую ложечку для Клары, прежде чем протянуть ее ей. Она жадно глотает, и я не могу не смеяться, когда ее лицо морщится от отвращения.

— Фууу! — Она визжит, танцуя на табурете и размахивая руками перед ртом.

Сдерживая свой юмор, я беру стакан и наливаю ей немного молока.

— Вот, это сделает его вкуснее, — предлагаю я.

Клара сжимает стакан между своими маленькими ручками и наклоняет его назад, чтобы выпить. Когда она осушила все, она испускает вздох, который мог бы соперничать с выдохом пьяницы, осушившей целую бутылку пива.

— Лучше? — Спрашиваю я.

— Ага, — соглашается Клара.