Милая женушка

Не подождать ли его возвращения, позволив ему обнародовать факты? Компьютерный поиск много времени не отнимет, а пара лишних минут может облегчить признание… хотя вряд ли.

Не дождавшись моментального возвращения, Лайла приступила к объяснениям сама.

– Это случилось, когда мне было четырнадцать. Хотя, по-моему, на самом деле я думаю, что прикосновения и насмешки шли годами. Что он только поджидал подходящий момент, чтобы перейти к реальным действиям.

Тихонечко приоткрыв дверь, Пит с охапкой бумаг переступил порог в тот самый момент, когда Лайла закончила предложение, и, прежде чем сесть, положил несколько листов перед Джинни.

– Мой отец был одержим девочкой по имени Амелия. Наблюдал за ней. Разыгрывал из себя ее отца. Якобы по необходимости, потому что ее родители в разводе, а ее папаша жил вне штата. Ходил на ее мероприятия. Тогда я этого не знала, но узнала потом, уже взрослой, когда познакомилась с протоколами заседаний суда.

Она остановилась, чтобы перевести дыхание. Увидеть участливое выражение лица Тобиаса и встретить отрешенный, понимающий взгляд Джинни.

– Мой отец был введен в заблуждение, как утверждал его адвокат. Утверждал, что как только понял, что у меня начались месячные, то решил, что и у Амелии тоже. Это значило, что она для него созрела. – Лайла сделала глубокий вдох, пытаясь сохранить самообладание. – Говорил, что он был влюблен в Амелию и пребывал в уверенности, что она отвечает ему взаимностью.

– Как я понимаю, он поддался своим нездоровым инстинктам, – тихо произнесла Джинни.

– Он ее похитил. Забрал из школы, а она, разумеется, села к нему в машину, как и тысячу раз до этого. – По словам полицейских, он сознался, что сказал, что они поедут обедать, а собственную дочь сделал своим секретным оружием, чтобы заманить Амелию. Пообещал, что они заедут за ней, а потом отправятся обедать. – Будучи владельцем строительной компании, он пригонял на стройплощадку жилые трейлеры. Прятал ее в одном из них, на стоянке. Насиловал снова и снова.

Положив ладонь ей на запястье, Тобиас легонько сжал ее.

– Но сперва он устроил какой-то липовый обряд бракосочетания и фотографировал его. Нарядил ее невестой.

Он даже пытался втолковать прокурору, будто факт, что он дожидался окончания своей уродской свадебной церемонии, прежде чем принудить ее к соитию, полностью его обеляет. Лайла никак не могла забыть эту часть показаний. Как и все остальные части.

– Спустя одиннадцать дней, в течение которых он участвовал в поисковых партиях, якобы пытаясь найти Амелию, она попыталась сбежать. Когда он вернулся, она закричала. Запаниковав, он ударил ее ломом, чтобы заставить замолчать. Удар оказался смертельным.

Это был несчастный случай, твердил ублюдок. Твердил, что он любил ее и ни за что не сделал бы ей больно. Он полностью игнорировал то, какие чудовищные вещи с ней вытворял, как мучил и пугал ее.

Тобиасу пришлось откашляться, чтобы рассказать остальное.

– Он вырыл яму, чтобы похоронить Амелию. Его нашли на следующий день. Он лежал в этой яме в обнимку с девочкой и твердил, что не может отпустить ее.

– И по сей день, говоря, что его жена умерла, он имеет в виду не мою мать. Он имеет в виду Амелию. – Отвратительная кульминация в отвратительной истории.

– Амелия… была вашей подругой, – тихонько добавил Пит.

Это слово обожгло Лайлу, словно кнут. Лучшей подругой. Но этот факт лишь усугубил случившееся.

– Она жила на нашей улице. Приходила в гости миллион раз. Мы вместе играли еще с детского садика.

Джинни ни разу не взглянула ни на бумаги, ни на стену, не отводя глаз от Лайлы, пока та рассказывала. И теперь Лайла устремила на нее ответный взгляд.

– А вы не захотели бы сменить имя и забыть все это?

Глава 18

Беседа продолжалась еще пятнадцать минут, но эмоциональная разрядка, вызванная разоблачением отца-убийцы, осложнила продвижение. Каждый думал о том давнем преступлении, прикидывая, что это может означать теперь. Джинни наблюдала, как комнату окутывает мрачная тень, и понимала, что остальные тоже заметили эту тень.

Чарльз Гэн, избранный шериф и босс Пита и Джинни, вышел из своего кабинета и наблюдал за Лайлой и Тобиасом, покидающими здание. Ему было под шестьдесят, и каждый год работы отпечатался на его лице. Вечно сдвинутые брови и морщинистый лоб были настолько привычны Джинни, что Чарльзу было достаточно искренне улыбнуться – чего за ним почти не водилось, – чтобы выбить ее из колеи.

Он перенес тяжелые избирательные циклы и катастрофический год, когда, выехав на вызов по ДТП, вынужден был работать на месте гибели собственного сына. О семье рта не раскрывает. Не пьет ни капли. Живет ради работы и ошибок на дух не переносит.

А еще жаждет «победы», потому что исчезновение Карен Блю и последовавший за этим разгром в прессе, выискивающей упущенные улики, поставили каждого блюстителя порядка в штате Нью-Йорк на уши.

– Как продвигается?

Пит пожал плечами, вручая собранные документы о Гранте Филдсе.

– С пропавшим мужем? Никак. Зато получше узнали его жену.