Милая

How many times have you heard someone say
If I had his money, I would do things my way[36]

.

Это была песня «A Satisfied Mind»[37], он объяснялся, может быть, со мной, может быть, с людьми в костюмах или с самим собой, потому что ни разу не открыл глаз. Он выкладывался до конца, и я боялась, что он может сбиться, но он ни разу не ошибся, точно следуя мелодии, оставаясь абсолютно естественным, словно вообще не умел петь плохо. Слова песни заставили меня задуматься. Я испугалась того, что Уилл настроился подписать контракт, и того, что это было неподходящим решением. В этот момент я готова была отказаться от своего мнения, я не стала бы, как все остальные, вмешиваться в процесс принятия решения. Я не стала бы давить на Уилла, я слишком любила его, и, если он хочет удовольствоваться тем, что получит свою собственную страницу в интернет-магазине iTunes, то флаг ему в руки. Если он смог понять, что чувство собственного достоинства дороже денег, за это я буду любить его больше. По крайне мере, так я говорила самой себе.

Если бы его голос так не ласкал слух, могло бы показаться, что он пронзительно кричит:

Money can’t buy back your youth when you’re old
Friends when you’re lonely, oh peace to your soul
The wealthiest person is a pauper at times
Compared to the man with a satisfied mind

[38].

Закончив, он улыбнулся, растянув рот в улыбке от уха до уха, а потом прошептал «благодарю» так, словно разговаривал с Богом. Он быстро сбежал со сцены и вылетел в дверь. Я нашла его на улице, где он курил вместе с Тони, барабанщиком из группы «Second Chance Charlie».

– Миа! – Окликнув меня, он взмахнул рукой, приглашая подойти. Это был радостный Уилл. Он ощущал легкость, словно у него с плеч сняли пятитонный груз его будущего. Теперь это был человек, нашедший ответы на свои вопросы, человек, испытавший озарение, как я предпочитала называть подобное состояние. Кто-то подсунул ему экземпляр краткого пересказа его жизни, и я видела это по его лицу. У него был вид человека, точно знающего свое предназначение. Я позавидовала ему, как завидовала людям с крепкой верой в Бога.

Однажды бабушка сказала мне, что я должна найти Бога, а я ответила:

– Почему же ты не скажешь мне, где искать, чтобы избавить меня от волнений? – Я говорила совершенно серьезно. Ведь религия, судьба и прочая чушь собачья невидима глазу, однако людям очень хочется поверить в нее. Но не мне.

Мне кажется, исполняя эту песню, Уилл превратился в уверенного в себе человека, потому что я больше никогда не видела, чтобы он колебался.

– Это Тони, самый талантливый парень из всей компании, – сказал он, выразительно указывая пальцем на ресторан за своей спиной. – Серьезно, когда-нибудь он станет знаменитым, ему нужно только забрать оттуда ударную установку и избавиться от Сониного дерьма.

– Привет, рад познакомиться. – На вид Тони было чуть за двадцать. У него были большие круглые водянистые глаза темно-желтого цвета и лохматые каштановые волосы. Он так невинно улыбался, что был похож на довольного ребенка, даже сейчас, когда стоял на улице и курил, слушая разглагольствования безумца.

Я улыбнулась ему, но перевела внимание на Уилла.

– Мы можем поговорить?

Прежде чем ответить, он секунд двадцать смотрел на меня. Он обладал способностью по прямой линии подключаться к моему сердцу, просто прищурив глаза и пристально смотря на меня. Это производило на меня такое же действие, как поцелуй, превращая меня в желе.

– Малыш, сегодня вечером ничего серьезного, хорошо? Пойдем поедим.

Я фыркнула, но решила, что это, черт побери, лучшая идея, посетившая Уилла за весь день. Не надо на него давить.

Мы сели за барную стойку подальше от Фрэнка Ради и всех остальных людей в костюмах. Соня устроилась у Нейта на коленях через два стула от нас. Когда я увидела, как он засовывает руку ей под платье, я повернулась к ним спиной, сев лицом к Уиллу.

– Как много девушек побывало в твоей постели с тех пор, как ты познакомился со мной?

Он сказал:

– Две, – но показал четыре пальца.

– Что это значит? Ладно уж, расскажи своей девушке. Раз уж мы перескочили через стадию откровений, перейдя непосредственно к сексу после смерти моего пса.

– Нашего пса. Лучше его никого не было, правда?

– Да, Уилл, это был самый лучший пес в мире, и он умер самой лучшей собачьей смертью, но я не хочу говорить об этом, потому что расплачусь, и в любом случае ты не ответил на мой вопрос. Так сколько?

– Я хочу, чтобы ты еще раз назвала себя моей девушкой.

Он был очарователен.

– Давай признавайся.

– Три… ладно, четыре.

– Кто это был?

– Ну, это была Одри… и ее подруга. – Я поперхнулась водкой с содовой и клюквенным соком.

– Русская? В одно и то же время? Вместе с Одри?

– Да, – сказал он, вскинув брови и нахально ухмыляясь.

– А другие две?