Милана

Авраам по большей части молчал за столом, но время от времени принимал участие в разговоре двух молодых людей. К его удивлению, им много о чем было поговорить. Он всегда думал, что они абсолютно разные натуры и просто несовместимы, кроме как в деловом процессе. Но о делах в этот вечер не говорили. По прошествии часа Авраам попросил у Миланы разрешения удалиться, без ее сопровождения, сославшись на легкую усталость. Девушка согласилась, взяв с него слово, что как только он доберется до постели, позвонит ей. Когда они остались вдвоем, то общаться вдруг перестали на некоторое время. Новак, теперь уже не стесняясь отца, мог откровенно любоваться Миланой. А девушка, в свою очередь, оставшись без щита, стала смущаться.

Новак знал ее походку наизусть

и узнавал ее просто по стуку каблуков.

– Когда ты вошла, я не узнал тебя, – начал Новак.

– Ну, на работу я не ношу вечерних платьев, да и волосы всегда собраны… – неловко ответила девушка.

– Дело не в платье или прическе, дело в твоем настроении, а оно уже отображается в твоем внешнем виде. У тебя настроение хорошее, это меня радует, я не привык радоваться по этому поводу. Это ощущение для меня новое…

– А на работе я такая замороченная, да? – по-детски смущаясь и неловко отбиваясь словами, сказала Милана.

– Пройдемся?

– Да! – незамедлительно ответила Милана, неожиданно громко, резко отрываясь от бокала с водой, пить которую стала большими глотками, сопровождая это отрывистыми взглядами по всему залу, только бы не смотреть на молодого человека напротив себя.

Она встала и быстрым шагом пошла к гардеробу. Новак смотрел, как она уходит, и не верил своему счастью. Сколько раз он наблюдал эту походку, украдкой следя за Миланой из окон офиса. Пока Милана спускалась на лифте, Новак бежал к лестнице и сбегал по ней на второй этаж, пробегал до конца коридора, из последнего окна отдела канцелярии хорошо было видно, как Милана выходила из здания и проходила около ста метров до метро. Новак знал ее походку наизусть и узнавал ее просто по стуку каблуков. А сейчас он проводит ее. И это было самым большим счастьем для него за много лет. Он расплатился и пошел в том же направлении.

Когда девушка увидела Новака, выходившего из ресторана и направлявшегося в ее сторону, ее опять охватило легкое волнение. Но на этот раз справиться с ним ей было легче, потому что не приходилось сидеть прямо напротив него, можно было просто смотреть вперед или под ноги. Они шли довольно медленно и общались так же неспешно и размеренно. К концу прогулки Милана поймала себя на том, что ей хочется чаще смотреть на молодого человека, нежели отводить от него взгляд. У подъезда дома молодой девушки он протянул ей руку и, когда она сделала ответное движение, парень нежно поднес ее руку к своим губам и, слегка коснувшись ее, поцеловал. Милана почувствовала, как мурашки покрыли ее руку, а потом неожиданной волной пробежали от затылка до копчика.

Она быстро, но не грубо забрала руку. Улыбнувшись, поблагодарила за вечер и подошла к двери. Ее смущение снова нашло на нее, и она от волнения неуверенно, с третьей попытки справилась с домофоном, резко обернулась, расплывшись в смущенной улыбке, и забежала в дом. Эту улыбку он будет помнить весь вечер и всю ночь.

Он не забудет ее и на следующий день. А потом будет вспоминать в минуты одиночества или неприятностей. Она останется у него в памяти на всю жизнь. Он постоял еще некоторое время, смотря на ее окна. Когда он увидел в них свет, улыбнулся ему в ответ и направился по обратной дороге.

Второе приглашение Новака последовало на следующее утро. Это была неформальная просьба составить компанию на пробежке. Приведенный Миланой аргумент, свидетельствующий, что в округе нет ни одного предназначенного для пробежек поля, и самое главное, тот факт, что Новак живет за городом, а Милана на другом конце города, не стали убедительными отговорками и для молодого человека, и впоследствии для Миланы. В это утро она ни как обычно, суетилась и переживала, что все время прячет свои волосы, а ей так хотелось бы распустить их…А как иначе, ведь это пробежка, а не свидание.

– Доброе утро!! – голосисто заявил молодой человек, абсолютно сонный и, судя по всему своему виду, не спавший практически всю ночь, да еще и проехавший столько миль, но жутко счастливый и заинтересованный.

– Доброе… – жалобно протянула она.

Некоторое время они пробовали бежать по тротуару, но по окончании детской дистанции в 30 метров плавно перешли на шаг, переглянувшись и одобряюще кивнув друг другу.

«Милана» – самое главное мое произведение, и я не хочу заканчивать его чем-то естественным. Испортить хорошее можно только попытками совершенствовать то, что и без того законченно и цельно. Я заканчиваю «Милану» этими строками, чтобы вам было что вообразить о ней еще, чтобы история никогда не заканчивалась, чтобы я мог думать о ней всегда и чтобы вы знали, что она – это все мы, только в лучшем нашем виде.