Миланья. Часть 2

Один из портретов заставил Милли вздрогнуть. На неё немигающим стальным карим взглядом глядел мужчина весь в шрамах. От этого образа бросало в дрожь. Столько силы воли, столько власти излучал портрет, что с одной стороны хотелось убежать и спрятаться, с другой — подчиниться безоговорочно и служить до самой смерти. Ещё в глазах дядюшки, а это был именно он, угадывалась бесконечная бездонная грусть, щемящая сердце.

Миланья не выдержала и отшатнулась от портрета.

— Это милорд Крафт, — раздался тихий голос из-за спины Милли.

— Знаю, это дядя моего мужа, — ответила Миланья и обернулась.

Перед ней стояла девчушка небольшого росточка в длинном цветастом платье. Наряд был бы вполне неплох, если бы не висел на худышке как на вешалке. Тусклые тонкие соломенные волосы небрежно собраны на затылке. Руки тонкие, спина сутулая. Девушка представляла из себя довольно жалкое зрелище и, если бы не огромные яркие голубые глаза, вполне могла бы назваться дурнушкой. Незнакомка явно знала о недостатках своей внешности и сильно стеснялась. Из-за чего ещё сильнее горбилась.

— Вам не нравится портрет? — робко спросила худышка, — Никому не нравится… — вполголоса добавила она.

— Напротив, портрет великолепный! — не согласилась Милли, — В нём столько страсти! Просто в дрожь бросает! Я даже не могу долго смотреть, такой он сильный. Настоящее искусство! Вообще в этом зале много достойных работ. По стилю письма это всё один автор. Вы случайно не знаете, кто? А то работы не подписаны.

— Вам нравится? — девчушка поменялась в лице. И без того огромные глаза стали ещё больше. Худышка вся напряглась, как будто от ответа Милли зависела судьба вселенной.

— Ну конечно! — честно ответила Миланья. — Только в этом зале из всей галереи я увидела что-то стоящее. А весь тот авангард можно спокойно вынести на мусорку. Чушь полная. Только материалы перевели.

— Но большинство предпочитает именно авангард. Реализм не моден, не востребован.

— Реализм всегда моден. И востребован. Просто необходимо настоящих ценителей спрашивать, а не критиков-недоучек, мнящих из себя истину в высшей инстанции. Только полный идиот станет восхищаться авангардом. Но кто ж все-таки автор? — Милли вернулась к одной из картин пытаясь найти подпись. Вдруг до неё дошло. Она резко обернулась и подошла к девушке. — Это ваши картины, не так ли?

— Да… — еле слышно ответила та и густо покраснела.

— Вам нечего стесняется. Ваши картины прекрасны! Никого не слушайте и пишите ещё! — Милли дружески улыбнулась. — Прошу прощения, я не представилась. Миланья Крафт, жена Эдуарда Крафта, лорда-наследника. — Милли протянула руку для пожатия. — Вы не против поздороваться за руку? Я из Империи, и в моей стране все друг друга так приветствуют.

— Нет. Это даже интересно. Миа Платинум. — худышка пожала протянутую ей руку. — А я уже слышала о вас. Ваш брак наделал столько шума.

— Ещё бы! Я же простолюдинка. Такой неравный брак многих поверг в шок. Боюсь, я далеко не всем здесь по вкусу. — и Милли сделала круговое движение головой, как бы указывая на аристократов Септимуса.

— Ну вы же не тортик, чтобы всем нравится! — Миа наконец-то улыбнулась. И эта оказалась прекрасная открытая добрая улыбка. — Я бы тоже на вас женилась, если бы была парнем. Вы такая красивая!

— Ладно вам! — теперь засмущалась Милли. — Скажите тоже! Лучше расскажите мне о картинах. Особенно интересны портреты. Где вы находите моделей? Как придумываете композицию?

— Ну… Если вам интересно…

И девушки начали перемещаться от полотна к полотну. Миа сначала робко, но потом всё с большим и большим увлечением рассказывала о каждой из своих работ. Она поведала, как у неё в голове возникают картинки-композиции при виде того или иного человека. В процессе написания образ может меняться, особенно если пишешь с натуры. Со временем удаётся разглядеть скрытые, глубинные черты, ускользающие при быстром, поверхностном знакомстве. Мии нравилось работать с простолюдинами. По началу она обычных людей боялась, и писала с неохотой, только чтобы показать, насколько страшен рабочий класс. Однако при погружении в тему, простолюдины перестали пугать. Наоборот, в каждом человеке скрывался целый мир. Зачастую более богатый, чем у некоторых аристократов.

— Но если вам так нравятся простолюдины, почему же на большинстве портретов лорды и леди? — поинтересовалась Миланья, ещё раз окинув взглядом выставочный зал.

— Всё просто. Лордов и леди я вижу намного чаще, чем рабочих. Ведь для написания портрета требуется живая натура. И чтобы сформировать в голове картинку, мне нужно лично погрузиться в среду, узнать нужды и заботы. Хотя бы примерно. Но для этого необходимо выезжать в кварталы рабочих. А это не безопасно. Папа сильно ругается, когда узнаёт, что я покидала столицу. Вот и приходится рисовать тех, кто рядом.

— А Крафта вы как рисовали? Честно говоря, мне сложно представить, что великий лорд сидел и позировал.