Миланцы убивают по субботам

– Этого мог бы и не говорить. – Ливия коснулась губами его уха и колючей щеки. – Как будто я не знаю, что ты не найдешь себе места, пока не поймаешь злодея. – Она обняла его, прижалась еще теснее. – Глупый!

Да уж, он и впрямь давно начал сомневаться в своем уме.

– Хорошо бы, с завтрашнего дня ты меня повозишь. – Он неправильно употребил время; любой филолог наверняка поставил бы это ему в вину, однако в данный момент его интерес к суждениям филологов был более чем умеренным.

– Глупый, – повторила Ливия, лаская губами жесткую щетину. – Я и так тебя все время вожу.

– Да, но это услуга особого рода, – возразил Дука, слегка оттаивая от нежного женского тепла, которое источала ее чистая, ненадушенная кожа.

– Почему особого? – Ливия зарылась лицом в его плечо.

– Мне надо осмотреть дома, которые прежде назывались борделями, ямами, домами терпимости, а теперь именуются культурными центрами.

– Что ж, такая твоя работа, я уже привыкла помогать тебе в расследованиях.

– Но это расследование я должен провести инкогнито. Не как полицейский, а как клиент.

– Клиент?

– Ну да. Ведь если я явлюсь под этот гостеприимный кров в форме, то ничего не узнаю. Убитую девушку наверняка содержали в одном из частных борделей, скорее всего, в дорогом, аристократическом. Она была настоящая великанша с умом восьмилетнего ребенка, и они, конечно, не могли выпустить ее на панель как простую шлюху. Так вот, если я прикинусь клиентом, может быть, и удастся что-нибудь раскопать.

– Ладно, – согласилась Ливия, – повожу тебя и по этому туристическому маршруту.

– А ты хоть знаешь, сколько в Милане таких мест? Это могут быть и частные дома, и магазины, и все что угодно... Заходишь, к примеру, в небольшую добропорядочную галантерею, где большой выбор всего – от ажурных чулок до детских рукавичек, а в служебном помещении этой галантереи стоит удобный диван и рядом ванная, посему почтенный господин имеет возможность приобрести в торговом зале вязаный свитерок для внучонка, а затем проследовать в подсобное помещение, где на диване уже возлежит двадцатилетняя красотка, которая вдруг начинает испытывать к почтенному господину горячую симпатию. – Благодаря ее близости ярость постепенно уходила из голоса Дуки. – Знаешь, полиция нравов даже набрела на овощной магазин, где в подсобке оборудовали бордель. К примеру, покупатель просит: «Взвесьте мне, пожалуйста, килограмм яблок». А милейшая синьора за прилавком ему отвечает: «К вашим услугам, синьор, у нас сегодня отменные яблоки, вот полюбуйтесь». И проводит его в подсобное помещение, где на диване уже сидит Ева с яблоком в руке.

Оба тихонько рассмеялись в темноте. Дука погладил ее изборожденное шрамами лицо.

– Начнем завтра в десять; храмы удовольствий работают круглые сутки, и по утрам тоже. Командор Каругати выходит из дома ровно в девять и куда направляется? Разумеется, в контору с вывеской на двери: «Еврометаллэкспорт». Вот он уже у себя в кабинете, но еврометаллом там и не пахнет...

– В десять так в десять, – сказала Ливия.

– С нами еще поедет молодой красавец гид, – сообщил Дука. – У него бархатный пиджак оливкового цвета и очень красивая желтая водолазка. Ему известны все адреса этих благородных домов, я его прозвал «эксперт по делам проституции». Ясно тебе?

– Ясней некуда. Только ты не бесись так, прошу тебя! – Ливия опять уловила в его голосе хорошо знакомый ей низкий звон; она давно усвоила, что это не только бешенство, но и боль. Потрепав ежик волос на затылке, повторила: – Ну не бесись, слышишь?

– Они сожгли ее заживо!

– Господи, дай же мне хоть раз увидеть тебя счастливым! – взмолилась она.

Дука крепко ее обнял. И произнес очень банальное, неуместное в этой теплой постели и совсем не выражающее всей его нежности слово:

– Прости.

Но как еще мог он повиниться за все, что пришлось и придется ей пережить по его милости? Таких и слов-то нет. Поэтому он добавил:

– С утра пойдем в квестуру, возьмем машину с телефоном, прихватим красавца в бархатном пиджаке и будем прочесывать все злачные места в столице итальянской морали до тех пор, пока я не найду скотов, которые сожгли эту несчастную...

– Хватит, – оборвала она. – С тобой рядом прелестная женщина, а ты все о работе да о работе.

Они снова засмеялись, и он забыл о работе.

4

А вспомнил уже после семи часов, как только его разбудил грохот машин, доносившийся с площади Леонардо да Винчи. Зажег лампу; на тумбочке мерно тикал будильник. Ливия крепко спала, разметав одеяло. Дука ласково провел рукой по ее лицу, по волосам, по груди, затем взял со стула одежду и пошел в ванную. Вернувшись, он застал ее все еще спящей.

– Проснись, красавица! – Он потрепал ее по щеке.

– Ах, милый! – вздохнула она сквозь сон. Потом открыла глаза, потянулась к нему.

– Не надо, прическу испортишь, – пошутил он. – Лучше поторопись.

Она вскочила с постели и через десять минут – Дука едва успел выкурить сигарету – была готова.

– Пошли пешком, – предложил он.