Милашка

Вечером я вышел на сцену. Люстры заливали зал светом. Меня трясло. Одно дело петь в тесной компании, другое - со сцены. Зал был полон. На наружной стене ресторана красовалась огромная афиша. Влад Хома улыбался прохожим. Текст гласил: "Милашка поет для вас!"

Фото мне не нравилось. Сладкая улыбка и томный прищур певца, петухастый костюм в блестках. Его заказал Берг за счет ресторана. Второй Киркоров! У меня не спросили. И вот стою - весь в блестках и волнении. На меня глядят сотни глаз. Выступление объявили, убегать поздно. Не запищать бы от испуга!

Оркестр проиграл вступление.

- Ты моя мелодия,

Я твой преданный Орфей...

Не Орфей, конечно. Помучился я, подбирая замену. Не было на Орхее этого легендарного певца. Если кто думает, что стихи перевести просто, рекомендую попробовать...

- Дни, что нами пройдены,

Помнят свет нежности твоей.

Все, как дым растаяло,

Голос твой теряется в дали...

Что тебя заставило

Забыть мелодию любви?..

Какие стихи сочиняли некогда в России и СССР! Душа замирает. И куда все это ушло? Взамен вылезла тупая попса с рифмой "ты - мечты" и хорошо, если с такой. А еще дебильный рэп, искать смысл в котором - не уважать себя.

К середине песни я освоился и стал смотреть в зал. Он был полон. Как сказал Берг, такого давно не было. Основная аудитория - дамы, мужчин мало. За столиком перед сценой - Кея, Нейга и Вильга. Сами пришли, Сайя, естественно, не явилась. Ну, и бог с ней!

- Что тебя заставило

Предать мелодию любви...

Слушают хорошо. Я, конечно, ни разу не Магомаев, и даже не Киркоров. Но слух у меня есть. Учился в музыкальной школе по классу фортепиано. Гитару освоил сам - хотел нравиться девочкам. Пел в компаниях, так вот и настаскался.

Последний аккорд тает в тишине. Аплодисменты. Не овация, но весьма энергичные.

- Ночная песня! - объявляет Берг.

- Между мною и тобою гул небытия,

Звездные моря, тайные моря.

Как тебе сейчас живется, вешняя моя,

Нежная моя, странная моя?

Хоть случайно, хоть однажды вспомни обо мне,

Долгая любовь моя!..

"Ноктюрн" слушают лучше. Даже дыхание затаили. Ну, так слова какие! Это вам не Стас Михайлов с его кабацким репертуаром. Настоящие поэты писали.

- Пусть с тобой все время будет

Свет моей любви, зов моей любви, боль моей любви.

Чтобы не случилось, ты, пожалуйста, живи,

Счастливо живи всегда...

Песня для всех и на все времена. Хоть папуасам пой, хоть ящерам. У них любовь тоже есть. Кланяюсь.

В этот раз - шквал. Некоторые дамы вскочили и отчаянно хлопают. Ага, заводит. Я почувствовал себя свободно. Волнение ушло. Добавим!

- Вновь о том, что день уходит с Земли (Орхеи, конечно.)

Ты негромко спой мне.

Этот день быть может где-то вдали

Мы не однажды вспомним.

Вспомним, как прозрачный месяц плывет (Есть здесь месяц, есть. Зовут его Сай. А имя Сайя означает "Лунная".)

...Над речной прохладой.

Лишь о том, что все пройдет,

Вспоминать не надо...

А теперь припев:

- Все пройдет: и печаль и радость.

Все пройдет, так устроен свет.

Все пройдет, только верить надо,

Что любовь не проходит, нет...

После несколько тяжеловатого "Ноктюрна" "Все пройдет" идет легко. Зрительницы начали вскакивать и пританцовывать, второй куплет мне уже подпевали.

- Все пройдет: и печаль и радость.

Все пройдет, так устроен свет.

Все пройдет, только верить надо,

Что любовь не проходит, нет...

Раскидываю в стороны руки. Дескать, обнимаю всех. Ужимки попсы я терпеть не могу. Все эти "ручки", "ножки" и прочую белиберду. К тому же здесь не поймут. А вот так можно. Шквал, переходящий в овацию. Зрительницы кричат: "Верх!", "Верх!" Здесь это заменяет "Браво!". "Верх!" означает "лучше не исполнить". Кланяюсь.

- Вот, что будешь петь на заказ! - улыбается мне Берг.

Ну, посмотрим. Я еще не закончил. На меня находит кураж. Остальные песни пою, пританцовывая. Даже спускаюсь в зал и подхожу столику Кеи. Пою ей: "Любимая моя, любимая моя..." Кея краснеет и грозит мне пальцем. Но по лицу видно, что польщена. На нас все смотрят. Завершив пение, поднимаюсь на сцену. Переждав овацию, говорю в микрофон: