Милгрэм C. Подчинение авторитету Научный взгляд на власть и мораль

2. Делая больно невинному человеку, испытуемый попирает свои нравственные и социальные ценности. У некоторых это глубокие убеждения, у других — знание норм поведения, принятых в обществе.

3. Еще один источник напряжения — скрытая ответная угроза, которой подспудно опасаются испытуемые. У кого-то может возникнуть мысль, что «ученик» им этого не забудет и после эксперимента отомстит. Другие в какой-то степени ощущают себя в положении «ученика», пусть даже в самой процедуре нет ничего, что говорило бы о такой перспективе. Иные боятся, что будут нести юридическую ответственность: вдруг «ученик» подаст на них в суд? Все эти формы воздаяния, потенциально реальные или вымышленные, порождают напряжение.

4. Испытуемый получает указания не только от экспериментатора, но и от «ученика». «Ученик» же требует прекратить опыт. Эти требования несовместимы с командами экспериментатора. Даже если бы испытуемый был полностью послушным, отвечая на требования ситуации, и не имел никаких личностных ценностей, напряжение было бы неизбежно. Ведь он одновременно получает противоположные указания.

5. Наказание жертвы электрошоком несовместимо с представлением многих испытуемых о самих себе. Безжалостность, насилие над себе подобным — не такими они себя видят! Но именно это и делают. Одно с другим не вяжется, что существенно способствует напряжению.

Напряжение и буферы

Все, что психологически ослабляет ощущение связи между действиями испытуемых и последствиями этих действий, снижает и уровень напряжения. Все, что разрушает и размывает чувство «Я делаю человеку больно», — облегчает действие. Таким образом, создание физической дистанции между испытуемым и жертвой, когда вопли жертвы приглушаются, смягчает конфликт. Сам генератор тока — важный буфер, точный и внушительный инструмент, который разрывает связь между легкостью переключения любого из 30 рубильников, и силой воздействия на жертву. В переключении рубильника есть нечто точное, научное и безличное. Если бы испытуемых попросили ударить жертву рукой, им было бы сложнее это сделать. Для человеческого выживания нет ничего опаснее, чем злонамеренный авторитет в сочетании с дегуманизирующим действием буферов. Здесь много с виду нелогичного. Убить 10 000 человек — большее зло, чем убить одного человека камнем. Однако в психологическом плане последнее намного сложнее. Дистанция, время и психологический барьер нейтрализуют нравственное чувство. При обстреле города с корабля или сбросе напалмовой бомбы с самолета, который летит на высоте 6000 метров, ингибиторные механизмы почти не действуют. Нажать кнопку, способную вызвать Армагеддон, эмоционально не сложнее, чем вызвать лифт. Технология усилила волю человека, предоставив ему средства уничтожения с дальнего расстояния, но у эволюции не было возможностей создать ингибиторы против этих дистанционных форм агрессии, под стать тем многочисленным и мощным ингибиторам, которые действуют в столкновениях лицом к лицу22.

Снятие напряжения

Каковы механизмы снятия напряжения?

Неподчинение — крайняя мера, с помощью которой можно снять напряжение. Однако не всем она по плечу: слишком сильны связывающие факторы. Зачастую испытуемые считают, что неподчинение — это уже чересчур и лучше испробовать менее радикальные способы. Как только появляется напряжение, начинают действовать психологические механизмы, снижающие его силу. Это и неудивительно, если учесть интеллектуальную гибкость человеческого мозга и его способность уменьшать напряжение через когнитивные адаптации.

Избегание — самый примитивный из таких механизмов: испытуемый отгораживается от сенсорных последствий своих поступков. Мы уже описывали, как испытуемые неловко вертели головой, чтобы только не глядеть на жертву. Некоторые подчеркнуто громко зачитывали слова, отгораживаясь от протестов жертвы. Эти испытуемые не позволяли стимулам, связанным со страданиями жертвы, вторгаться в их мир. Менее заметная форма избегания состоит в том, чтобы отвлечь внимание от жертвы. Зачастую это сопровождается сознательным ограничением внимания и сосредоточением на деталях экспериментальной процедуры. Тем самым психологически жертва не воспринимается как источник дискомфорта. Испытуемый ведет себя как мелкий клерк, который деловито перекладывает бумаги и толком не замечает, что происходит вокруг.

Если избегание заслоняет испытуемых от неприятных событий, отрицание снижает внутренний конфликт через иной интеллектуальный механизм: факты отвергаются во имя более утешительной интерпретации событий. Очевидцы нацистской эпохи (вспомним «Просвещенное сердце» Беттельгейма) отмечают, сколь повальным было отрицание и среди жертв, и среди гонителей. Даже перед лицом близкой гибели евреи не могли признать ясные и несомненные доказательства массовых убийств. И даже в наши дни миллионы немцев отрицают, что их правительство осуществляло массовые убийства невинных людей.