Мили до тебя

Меня всегда тянуло вверх что-то необъяснимое. Невидимая сила и страсть. Все детство я провел на деревьях, строя там дома, пункты наблюдения. Представляя себя то разведчиком, то суперменом. Позже переоборудовал чердак под комнату, чтобы жить как можно выше.

Сквозь окно в крыше мог часами наблюдать за небом, облаками, пролетавшими надо мной самолетами, вспарывавшими голубое пространство, оставляя после себя белый след.

Ходить по земле – это естественно. Правильно. Заложено природой. Но те, кто поднимаются ввысь и приручают небо – они иные. Когда я взлетаю на десять миль, вокруг уже никого нет. Все остается там, подо мной – облака, люди. А в голове одна мысль – я дома.

Нас перебросили на авиабазу вблизи Калабосо, когда ранее недружественная с США Венесуэла потеряла контроль на западной границе с Колумбией. Приток наркотиков, контрабанды из этой страны, распространение террористических группировок, проводивших взрывы и поджоги в Венесуэле. Через Венесуэлу террор медленно распространялся на остальные страны Южной Америки, представлял опасность для всего континента. Действовать надо быстро. У нас было максимум полгода, чтобы помочь венесуэльской армии обезвредить террористов, потом начинался сезон дождей. Работа авиации в таких условиях затруднялась.

Венесуэльская армия предоставила нам западную часть своего аэродрома для базирования. Горы с одной стороны авиабазы и густой тропический лес с другой скрывали нас от расположенного вблизи города, позволяя сосредоточиться на службе и тренировках.

Для летчиков двухэтажное здание казарм было разделено на небольшие комнаты по два человека. Помещение маленькое, вмещало-то всего две кровати, шкаф для вещей, небольшую раковину. Душ, тренажерные залы, столовая – все находилось вне здания. И все равно это лучше, чем общие казармы, в которых жили рядовые. Тут хотя бы можно было спокойно отдыхать между длительными перелетами.

Летать на истребителе трудно и сложно психологически, поэтому между полетами я старался максимально отвлекаться от работы. Заниматься спортивными тренировками и отдыхать. В тот вечер я задержался. До сумерек играя с ребятами в баскетбол. Когда вернулся, сосед по комнате Люк сказал, что меня уже искали на предполетную проверку. Сегодня предстоял ночной вылет, к которому нужно было получить очередное разрешение.

Не переодеваясь, я направился в госпиталь. Это было самое непереносимо гнетущее место. Никто не хотел тут оказаться на столе. Никто не хотел оказаться в морге. Но и без врачей было нельзя. Госпиталь всегда на стыке подвига и страданий, жизни и смерти, здоровья и инвалидности. Будь моя воля, я бы тут никогда не появлялся, но руководство требовало перед каждым полетом проходить предполетный осмотр.

Я уже слышал, что предыдущий хирург повредил руку и его заменила женщина. Женщина на войне… Звучит как утопия. Перевязки, обработки – да, но операции… Как правило, женщины слишком эмоциональны. Им сложно контролировать чувства. А раненого всегда жалко, ведь ему больно. Мне почему-то не хотелось бы оказаться под скальпелем у женщины, чтобы в ответственный момент она думала не о пациенте, а о том, что надеть вечером.

Вошел в здание, и в нос сразу ударил специфический запах больницы. Неприятно сжались пазухи. Быстро миновав коридор, подошел к нужному кабинету. Постучал пару раз и, не услышав ответа, заглянул внутрь.

В полумраке что-то писала девушка, склонившись над столом. Медсестра какая-то, а не врач. А услышав от нее «Пилот?» и вовсе поник. Совсем молодая и неопытная. Как можно только таких брать на войну? Закрыв за собой дверь, прошел вглубь кабинета и сел напротив, ожидая пока она допишет и освободится. Невольно начал рассматривать ее руки, потом переместился на лицо. Такое ощущение, что мне были знакомы ее черты, но я никак не мог узнать.

Она же, как специально, сидела, опустив голову так, что я не мог полностью видеть ее лицо. Пришлось даже немного склониться, чтобы рассмотреть ее лучше. Когда же она специфически зажала нижнюю губу зубами и чуть втянула ее, я узнал. Яркая вспышка из прошлого. Вспомнил ту, которая так делала, когда нервничала. Черт, не думал, что мы когда-то встретимся. Избегал с ней встреч как только мог. Мне было стыдно за нее и за себя. За то, что так поступил с ней тогда. За то, что она вела себя, как все. За то, что разочаровала меня. Хоть и прошло много лет, но делать сейчас вид, что я ее не помню – глупо. Тем более все равно на карточке будет мое имя. Надеюсь, все осталось в прошлом и мы сможем работать дальше вместе, не обращая внимания на ошибки молодости.

– Эмили Уотсон? – наконец решился спросить, хотя и так уже знал ответ. Она замерла, услышав меня. Заметил, как сжались ее челюсти, будто она не рада меня встретить. Выходит, тоже узнала. Немного помедлив, она подняла голову и пристально посмотрела на меня.